Лёгкий, ненавязчивый романчик 
81 
Шкабров вспомнил, как он встречал предыдущий Новый год. Тогда с ним еще была Лика. Они сидели у нее в Медведково и, как обычно, пили «Дом Периньон». На Лике было это ее струящееся парчовое платье до пят, которое, тем не менее, практически ничего не прикрывало, и подаренное Абзацем бриллиантовое колье, которое стоило дороже автомобиля.
На столе горели свечи, и елка в углу пахла свежо и празднично. Это был запах детства – такого далекого, что оно казалось придуманным. Из соседней квартиры доносилось приглушенное бормотание телевизора, под окнами кто-то горланил пьяными голосами: «В лесу родилась елочка», а потом «Ой, мороз, мороз…»
Абзац торопливо закурил, чтобы перебить внезапно возникший во рту привкус дорогого шампанского.
Шампанское он не любил – от этой шипучки у него сразу начинала трещать голова. В той, прошлой жизни Олег Шкабров всем остальным напиткам предпочитал старый добрый скотч, а всей остальной музыке – старых добрых «Битлз». Он был, в сущности, не таким уж плохим парнем, этот Олег Шкабров, подумал Абзац с намеком на улыбку. Очень неплохим, вот только слишком любил скотч, слишком много слушал «Битлз» и имел нехорошую привычку убивать людей за деньги. Эти три пристрастия чуть было его не погубили, а если учесть положение, в котором он оказался сейчас, то словечко «чуть» можно с чистой совестью отбросить…
Он посмотрел на часы. Время у него еще было, и он заглянул в кафе на углу, чтобы перекусить. Интерьер здесь был убогий, но кормили сносно, а обслуживали быстро и относительно вежливо. Правда, Абзаца не покидало смутное подозрение, что обслуживание не было бы таким быстрым, если бы подаваемые блюда не разогревали в микроволновке, а, как положено, готовили из свежих продуктов. Впрочем, решил он, то, чего не видишь, можно смело признать несуществующим, ведь так?
Он плотно пообедал, не в силах отделаться от мысли, что жует девятимиллиметровые патроны и детали пистолета системы Макарова. Дедушка «макаров» был не самым лучшим из его пистолетов, но раньше Абзац никогда не продавал свое оружие и, тем более, не делал этого ради куска хлеба. Это было чертовски унизительно. И что все-таки понадобилось от него Пауку? Неужели он снова начнет приставать с этим заказом Моряка? Абзац не считал судей, особенно честных, своими естественными врагами – они просто, как умели, выполняли свою работу, в то время как он выполнял свою.
Он заказал черный кофе без коньяка и без спешки выкурил сигарету, сидя за накрытым более или менее чистой скатертью столиком и глядя через стеклянную стену на улицу. Газоны уже начали мало-помалу менять цвет, покрываясь растущими белыми пятнами, белые мухи продолжали кружить в воздухе. Серое небо потемнело еще больше, снегопад усиливался – зима пошла на первый осторожный штурм. Торопиться ей было некуда, поскольку исход этого сражения был известен заранее. Уходящая осень давала последний бой перед тем, как окончательно уступить свои позиции, и зима с великодушием более сильного противника предоставляла ей возможность отойти с честью.
Принесенный молодым жуликоватым официантом кофе оказался водянистым и чересчур сладким. Абзац поморщился, но спорить не стал и потребовал счет. Расплатившись, он выпил кофе, как лекарство, и покинул кафе. Перед тем как уйти, он выбросил полученный по почте конверт в урну у входа, а от записки избавился на автобусной остановке.
Он едва успел заскочить к себе на квартиру и захватить старенький, но очень надежный «вальтер».
Пауку он более или менее доверял, но нельзя было исключать возможности того, что до веселого оружейника добрались люди Барабана. Записка могла быть приманкой, внутри которой скрывался крепкий стальной крюк. С точки зрения безопасности на эту встречу лучше было не ходить, но Абзац смертельно устал прятаться по углам от опасностей, половина которых на поверку оказывалась плодами его воображения. Хорошо лежать на дне, имея под рукой открытый банковский счет или набитый наличными саквояж! Но скрываться в одном из самых дорогих городов мира, не имея ничего за душой, – удовольствие ниже среднего.
Таким образом, примерно в половине шестого Олег Шкабров оказался буквально в двух шагах от Каланчевской площади, более известной в народе под названием площади Трех вокзалов. На нем был утепленный матерчатый плащ того фасона, который вышел из моды в конце восьмидесятых, и изрядно поношенная фетровая шляпа с узкими полями. Из-под шляпы сдержанно поблескивали черные очки, в которые было вставлено обыкновенное стекло. Ниже очков можно было разглядеть аккуратно подстриженные усики и бородку клинышком. В одной руке Абзац держал небольшой чемодан, а в другой сжимал дымящуюся трубку с чубуком, выполненным в виде головы веселого черта. Время от времени он подносил эту безвкусную вещицу к губам и, скрывая отвращение, делал короткую затяжку. При этом он словно бы исподтишка, а на самом деле красноречиво глазел по сторонам, что окончательно завершало образ интеллигентного провинциала, впервые попавшего в Москву.
81 
