Особенно,... 
27 
– Я н-не маленькая, – серьезно возразила Ребекка, поглядывая на взрослых сверху вниз. – Я в-выше мамы и, вообще, в-выше всех. Мама, г-гляди, какая я большая! – Она снова радостно рассмеялась.
– Вижу, вижу, – пробормотала Филиппа обеспокоенно. – Но мне кажется, что мистер Хольгерсон уже может опустить тебя на землю.
– А з-зачем?
Девочке нравилось сидеть у Говарда на плечах, нравилось быть выше всех. К тому же это значило, что она находится в центре внимания.
– Затем, что так надо, – твердо сказала молодая женщина, стараясь не обращать внимания на потухший взгляд дочери. Она знала, что ведет себя неоправданно строго, но другого выхода не видела. – Не думаю, что мистеру Хольгерсону следует носить тебя весь день. Его доктору это вряд ли придется по вкусу.
На скулах Говарда заходили желваки, но он промолчал. Если упоминание о болезни и было ему неприятно, то открыто он этого не показал. Спокойно опустил Ребекку, все еще прижимающую к себе Чарли, на землю и обратился к садовнику:
– Джек, как вы думаете, понравятся ли нашей очаровательной юной гостье кролики?
– А это мы узнаем у нее самой. Бекки, не хочешь ли прогуляться со мной и познакомиться с чудесными пушистыми зверушками? – Он лукаво подмигнул девочке. – Одна крольчиха принесла малышей. Не поможешь мне назвать их?
Ребекка пришла в восторг от такого предложения. Но на всякий случай обернулась к матери, чтобы удостовериться, не возражает ли она.
– Конечно, моя дорогая. Мне пойти с тобой?
Девочка потупилась, чувствуя себя неловко.
– Не н-надо. Я н-не хочу.
Сердце Филиппы замерло, когда она услышала слова дочери. Конечно, Ребекка достаточно большая, она уже ходит в школу. Но желание девочки проявить самостоятельность тревожило. Здесь наверняка не обошлось без влияния Говарда. И это молодой женщине не понравилось.
Старик Уилкинз добродушно улыбнулся, словно понимая, что творится в душе матери.
– Не беспокойтесь, миссис Оуэн, я прослежу за ней. С вашей девочкой ничего не случится.
– Хорошо, – сдалась Филиппа. – Пока, малышка. Веди себя хорошо.
– Я в-всегда в-веду себя хорошо, – насупившись, ответила Бекки и, не оглядываясь, пошла за садовником.
Почему-то Филиппе стало страшно, захотелось сжать девочку в объятиях и никогда не отпускать. Она рванулась было следом, желая остановить дочь. Но Говард опередил ее, схватив за плечи, и развернул лицом к себе.
– Подождите, – сказал он, вглядываясь в ее встревоженные глаза. – Вы же не хотите, чтобы Бекки думала, будто мама ей не доверяет. Дайте ей возможность почувствовать себя независимой. Если болезнь носит психологический характер, то, возможно, скоро ваша дочь поправится.
Филиппа вырвалась из его рук и возмущенно уставилась на собеседника. Она тяжело дышала, ноздри ее трепетали от гнева.
– Наши отношения с Ребеккой вас совершенно не касаются, – проговорила она дрожащим от едва сдерживаемой ярости голосом. – Понимаю, что теперь вы мните себя профессиональным воспитателем…
Он не дал ей договорить. Не отрывая от ее лица пристального взгляда, Говард подошел почти в плотную, заставляя женщину отступить к тому самому дереву, которое облюбовал Чарли.
– Филиппа, а может быть, все дело в том, что вы просто боитесь отпустить ее от себя? Ведь если Бекки научится нормально говорить и общаться, ей уже будет не нужна ваша постоянная опека?
– Как вы могли такое подумать? – Она пришла в ужас от подобного предположения. – Я хочу, чтобы Бекки стала говорить так же, как прежде… и этим не отличаюсь от любой другой матери!
– Допустим. – Говард протянул руку и поправил выбившуюся прядь ее вьющихся темных волос. – Но ваши опасения и пессимистические настроения вполне естественны. В конце концов, вы пережили очень серьезное потрясение после смерти мужа.
– На что это вы намекаете? – Филиппа отпрянула и прижалась спиной к стволу дерева. – Думаете, что я использую Бекки, чтобы жизнь не казалось мне лишенной смысла? Что после смерти Стива у меня поменялись жизненные ориентиры?
– Это ваши собственные слова, – мягко произнес Говард, опуская руку.
– Я не намерена ничего с вами обсуждать! – Филиппа уже не могла контролировать собственные эмоции. – А теперь, будьте добры, дайте мне пройти!
Она резко шагнула вперед, рассчитывая, что Говард посторонится. Но он не двинулся с места, отчего тела их соприкоснулись и оказались прижатыми друг к другу. Это длилось мгновение, но Филиппу опалил такой чувственный жар, что она задохнулась. Боясь себя и за себя, молодая женщина отшатнулась и сильно ударилась головой о ствол дерева.
27 
