очень нудно 
33 
А потом можно будет спрятаться от сырого пронизывающего ветра где-нибудь за скалой. За той самой, с кольцом, похожим на обкусанный бублик, к которому чалил свою фелюгу контрабандист Дурмишхан.
И Тошка сочинит про него песню. Хорошую песню. И Бобоська скажет: «Ты поешь лучше шарманщика с Турецкого базара. И песни у тебя мировее. Спой теперь про того капитана, ну, как его, Штормштиля, что ли…»
Тошка, конечно, ничего не рассказывал Бобоське о славном капитане «Фантазии». Еще чего доброго, смеяться начнет. Но песню о нем спел. Бобоське она понравилась.
— Если, когда вырастешь, станешь писателем, — сказал он, — ты только про моряков сочиняй и про море. Все остальное — чешуя!..
Тошке даже показалось, что Бобоська стал относиться к нему как к равному, когда узнал, что он умеет сочинять песни. Причем не хуже, чем шарманщик.
Настроение у Тошки исправилось окончательно. Он уже верил, что брошенная им бутылка приплывет куда надо. Как это получится, он не мог понять и полностью полагался на море и на того, кто подписывался именем Штормштиля.
Перед тем как вернуться домой, нужно было снять в подвале ботфорты. Не то мама начнет допытываться:
«Откуда они у тебя? Не дай бог, не взял ли ты их у кого-нибудь без спросу? Ах, это ужасное влияние улицы!..»
И так далее, и так далее.
При одном воспоминании о тех словах, которые говорит ему обычно мама, Тошка поежился и поспешил поскорее пробраться в подвал. Он снял ботфорты, разыскал припрятанные сандалеты, надел их. Посидел на банкетке, прислушиваясь к тишине. Хорошо бы сейчас, — подумал он, — засунуть руку в трухлявое нутро этого аристократического диванчика и неожиданно нащупать там полированную шкатулку, полную драгоценностей. Нитки отливающего перламутром жемчуга, кольца с бриллиантами, кроваво-красные рубиновые браслеты и изумруды в тяжелой платиновой оправе, зеленые и прозрачные, как морская вода… Он отнес бы шкатулку в милицию и сказал бы дежурному лейтенанту: «Здесь фамильные драгоценности графа Артура де ля Робиньяка. Я нашел их в подвале, внутри дырявой банкетки. Они оцениваются в семь миллионов франков. Но я отдаю их вам даром. Дайте мне только шесть тысяч рублей. Они необходимы для того, чтобы спасти одного человека. Спасти от рабства! Это очень хороший человек, но, к сожалению, я не имею возможности назвать вам его имя…»
Тошка ткнул пальцем в линялую атласную обивку. Она с легким треском расползлась. Натыкаясь на расшатанные пружины, он долго копался в банкетке. В ней не было ничего, кроме пыли. Тошка вытер испачканные ладони о зеленое сукно ломберного столика и вздохнул.
Да, Артур де ля Робиньяк ничего не оставил на Тошкину долю. Он наверняка нашел для своих изумрудов более надежное место. Если только они у него были…
На следующий день Тошка пришел в Старую гавань.
— Что, завтра в школу? — спросил его боцман.
— Да, в школу.
— Это хорошо. Друзей много будет, весело жить станет. Уроки когда кончаться должны?
— В полвторого.
— Приходи после школы. Покажу, как самодур делать. Скоро крупная ставрида пойдет, ловить станем.
— Хорошо, приду
Тошка давно мечтал половить на самодур. Это не то, что таскать мелочь, сидя под причалами Старой гавани. На самодур ловилась крупная рыба, по полкилограмма и больше. Снасть эта довольно простая: метров пятьдесят толстой лески из конского волоса или месины, поводок с крючками и на конце литое, похожее на сигару, грузило. К стерженькам крючков красной ниткой привязывают кончики пестрых индюшиных перьев, и самодур готов.
— Ловить надо знать как, — поучал Тошку Ерго, ловко подвязывая крючки. — Один тихо гребет, другой пробует: опустил самодур, мало поднял, опять опустил. Нету, нету, ничего нету. Так будет, пока на стаю не нападешь. А как на стаю наткнулся, тогда — раз! — ударила ставрида. Один, другой ударила. Выбирать самодур не спеши! Хороший рыбак десять-двенадцать штук за раз вытаскивает. Есть ставрида — бросай весла, спускай второй самодур. На густой стае два-три часа таскать можно. Рука устанет.
Тошка подавал боцману крючки и слушал. Море, громадное, теплое и ласковое, слегка покачивало привязанную к свае лодку.
— Хорошая погода стоит, — сказал Ерго. — И еще дня два, может, тихо будет. Потом дождь с моря придет.
Тошка посмотрел из-под руки на горизонт. Откуда боцман взял, что будет дождь? По голубому высокому небу тянулись пушистые перья облаков. Со стороны волнореза кильватером шли фелюги. Впереди, как всегда, «Черная пантера», за ней две другие. Воронье крыло ее паруса нависало над водой — фелюга шла с сильным креном.
33 
