86 
Дадешкелиани расхохотался. Смеялся он и его спутники. Рассвет тронул кромку дальних гор, растянул по небу цветную пряжу зари.
— Развеселил ты меня, старик. Давно не приходилось смеяться. Жаль, спешить надо, утро уже, а то бы ты еще потешил нас своей хвастливой брехней! Ха-ха-ха!
Бандиты приторочили награбленное к седлам и тронулись со двора.
А на следующее утро к хутору подошел отряд Аршбы. Хабаджа и три его сына ушли с отрядом догонять Дадешкелиани.
— Он оскорбил мой дом, мое лицо, Это смертельная обида, Мадзар, он должен сам заплатить мне за нее.
На юго-восточном склоне Кодорского хребта есть ущелье, похожее на бутылку с отбитым донышком. В него очень широкий вход, а выход такой узкий, что две лошади не пройдут стремя в стремя.
— Князь спешит к морю, Мадзар. Он пойдет через это ущелье, — сказал Хабаджа. — Это самый короткий путь. Я пойду наперерез и встречу его там.
— Что ты сделаешь с ним один? Мы пойдем вместе.
— Нет, Мадзар, я пойду только с сыновьями. А ты иди по его следу, как шел.
— Возьми винтовки хотя бы…
— Нет. Это хорошие ружья. Из них стрелял еще мой отец.
Князь Дадешкелиани был матерым волком. Он тоже знал, что ущелье похоже на бутылку с отбитым дном. И послал вперед человека, чтобы тот посмотрел, не сидит ли в горле бутылки засада чекистов Аршбы.
Разведчик вернулся и сказал:
— Там нет никого. На тропе ни одного следа. Аршба идет сзади.
— Ты все хорошо осмотрел?
— Да, князь. Еще два дня, и мы выйдем на побережье в нужном тебе месте.
Банда растянулась цепочкой. И когда грохнула кремневка Хабаджи, то первым упал разведчик князя. Сам Дадешкелиани ехал предпоследним. Он сразу же спрыгнул с коня и спрятался за скалу. Бандиты заметались по узкой каменной щели.
— Ложитесь под валуны, дурачье! — кричал им князь. — Бросайте коней! Перебьют вас, как куропаток!
А кремневка все гремела. Хабаджа стрелял сверху, от него нельзя было спрятаться под валуном. И только забившийся в расщелину князь был надежно укрыт скалой.
Сыновья перезаряжали кремневки, а Хабаджа стрелял. Обезумевшие кони вставали на дыбы. Бандиты отстреливались беспорядочно, пули ударялись о камни, взвизгнув, уносились в небо.
— Это я, князь, — крикнул Хабаджа. — Не вздумай бежать к верховью ущелья. Там уже Аршба.
— Ты перехитрил меня, старая лисица! Жаль, что я не прибил всех вас в вашем вонючем логове!
— Выходи, князь! Все твои друзья убиты. Даже если их было бы в десять раз больше, они все равно не ушли бы отсюда. Я хорошо выбрал место. Твой человек не заметил меня. Выходи, князь, если ты мужчина. Я взял с собой шашку.
— А! — яростно крикнул Дадешкелиани и отшвырнул в сторону винтовку. Потом сорвал с плеча деревянную коробку маузера и бросил ее следом. — Я согласен!
Он вышел из-за скалы и выхватил из ножен кривую саблю.
Хабаджа спустился вниз. Три его сына остались стоять наверху. Он так приказал им.
— Князь моложе тебя, отец! — только и успел крикнуть самый старший из сыновей.
— Побеждает, сынок, не сильный, а правый. Сила без правды — не сила…
Шашки со звоном сошлись над головами. Старые шашки работы безымянных мастеров. Синеватая сталь, покрытая арабской вязью, гибкая и упругая, как лоза.
Удары сыпались слева, справа, сверху. Рука Хабаджи наливалась тяжестью, немела, князь был на тридцать лет моложе его. Хорошая шашка у князя! Серебристая и кривая, как молодой месяц. Вот она коснулась щеки Хабаджи, вот ударила в плечо. Этой шашкой можно брить голову маленькому мальчику, и он не заплачет, так остра шашка.
У Хабаджи темнеет в глазах. Он делает резкий выпад — так его учил когда-то отец. Князь хочет отбить удар, но его шашка неожиданно встречает пустоту — Хабаджа скользнул рукой влево и вверх. Все, князь! Тебе осталось жить полсекунды ты не успеешь уже ни закрыться, ни отскочить, ни даже увидеть серебряную молнию клинка…
Дядя Гога умолк, подбросил в костер сухих веток. Снова захрапели лошади. Хабаджа встал, взял Тумошину двустволку, выстрелил в воздух.
— Уходи, амш! — крикнул он и рассмеялся, своей шутке.
Блики костра играли на его лице, заросшем белой бородой. Где-то в ней прятался след княжеской шашки.
Лошади успокоились.
— Да… — сказал Ираклий Самсонович. — Мне приходилось бывать в этом ущелье. Но я не знал, что именно там остался лежать мой старый знакомый князь Дадешкелиани…
86 
