Лёгкий, ненавязчивый романчик 
76 
– Тоже правда, – зло отшвырнув сигарету, Полуянов побрел к подъезду.
Он чувствовал, как его глаза наливаются влагой. Мир расплывался. Он споткнулся о ступеньку и упал, больно содрав о шершавый бетон ладонь.
– Осторожно… Сергей первый из нас, – проговорил Богуш, помогая другу подняться.
Лифт вздрогнул и, дрожа, пополз к девятому этажу. Антон скользил взглядом по надписям, испохабившим стены кабины, но не мог разобрать букв – глаза слезились.
– Пройдет, – прошептал Богуш. – У меня в крематории то же самое случилось. Стою и чувствую, слезы накатили. Давно уже не плакал, с детства наверное, а тут сдержаться не могу. И вдруг подумал: почему я должен стесняться, почему должен сдерживаться? Вот тут-то мне плакать и расхотелось, – Богуш улыбнулся. – Сережка счастливый, в своей жизни никого не похоронил – ни мать, ни отца, ни жену, ни друзей.
Створки кабинки разъехались, и друзья вышли на площадку. Дверь квартиры оставалась приоткрытой, как всегда бывает на похоронах В прихожей было не протолкнуться от народу Некоторых из родственников Антон смутно помнил, некоторых видел впервые. Не все гости ездили в крематорий, кто-то оставался помочь приготовить стол.
– Странный запах на похоронах, – признался Павел Бокуш. – Вроде бы и готовят те же кушанья, что и на свадьбы, на дни рождения, а пахнут они по-другому. Есть не хочется.
– А пить? – спросил Антон.
– Признаюсь честно, хочется напиться до смерти, сидеть и опрокидывать стаканы, хотя знаю, не заберет. Пошли, место в прихожей уже освободилось.
На креслах, на тумбочках стояли сумки, портфели. Свернутые ковры оказались зажатыми между шкафов.
– А ты чего на машине приехал? Мог бы и на автобусе, как все.
Антон не стал говорить, что боялся оказаться рядом с Мариной. За столом Полуянова усадили далеко от вдовы. Рядом с ним – Павла, так что проблем с выпивкой не возникло.
Богуш налил Полуянову минералки.
После третьей Антон выскользнул из-за стола.
В двери обернулся. Марина смотрела на него.
«Мне остаться?» – взглядом спросил Полуянов.
Они знали друг друга достаточно долго, чтобы понимать язык жестов.
«Погоди совсем немного», – во всяком случае, так понял Антон выражение глаз Марины.
Он присел на подлокотник кресла в прихожей и вертел в руках плотную картонную пачку сигарет. Занавешенное зеркало чернело прямо перед ним. Легкий черный крепдешин просвечивал, и Антону казалось, там, в зеркале, сидит кто-то чужой без лица.
Марина вышла его проводить. Она не подала руки, не стала приближаться к Антону, а просто сказала:
– Спасибо, что пришел.
– Когда мы увидимся? – не удержался Полуянов.
Женщина прикрыла глаза ладонью.
– Я даже не знаю. Сама не знаю…
Мужчина чувствовал, Марине хочется что-то сказать, но она не решается.
– Я буду ждать три дня. Если сама не позвонишь, то позвоню я.
Марина кивнула, не убирая ладонь от глаз.
– Уходи. Пожалуйста, уходи…
Антон задержался на пороге, а затем сбежал с лестницы. Кожаные подошвы туфель звонко стучали по ступенькам, эхо разносилось по гулкому подъезду.
– Сережка, Сережка… – прошептал Полуянов, уже оказавшись за рулем машины. – Успел ты понять, что жизнь уходит, или все произошло так внезапно, что ты даже моргнуть не успел? Счастливая смерть, если ты не догадывался о ее приближении. Извини нас с Мариной.
Он круто вывернул руль и выехал со двора.
Глаза предательски чесались, слезы вот-вот готовы были покатиться по щекам.
– Это я должен был лететь, – шептал Полуянов, – я, а не ты. Всего одна нечаянно оброненная фраза на стройке за столом решила твою судьбу. Ты не собирался лететь в Ханты-Мансийск, ты не собирался умирать. Но судьба распорядилась. Вместо тебя… Судьба… – усмехнулся Антон. – Что это такое? Или кто? Бог?
Неужели ему есть дело до каждого человека на земле? За людьми не уследишь, как за муравьями в муравейнике. Копошатся, бегают, суетятся, тащат добро в норы. Твой последний полет – это случайность. Нет, – тут же остановил себя Полуянов, – Марина хотела, чтобы я остался.
Судьба говорила ее устами.
О том, куда едет, Полуянов особо не задумывался. Только светофоры прерывали его движение. Он свернул в переулок и остановил машину.
"Жизнь теперь изменится, – внезапно понял он, – не резко, а постепенно. – Полуянов хлопнул дверкой и побрел по улице, вглядываясь в лица прохожих. – Каждый из них когда-нибудь умрет. Возможно, кто-то даже сегодня.
76 
