92 
Антон посмотрел в окно. Марина по-прежнему сидела на корточках и плакала, прикрыв лицо передником. Блокнотик выпал из ее рук, и ветер листал его страницы.
– У меня родственник в Твери в «дурке» работает, – Петрович подался к Полуянову. – Я же понимаю, она дело Краснова наследует.
А если ей такой диагноз поставят, – прораб покрутил пальцем у виска, – наследства ей не видать.
Практичность Петровича поразила Полуянова. Об этом-то он сам не успел подумать, хоть и считал себя удачливым бизнесменом.
– Да, нельзя, – пробормотал он, – никаких врачей.
Раскрыл кошелек.
– Откуда у вас советские рубли найдутся? – в голосе Петровича сквозила безнадежность.
– Попробуй ей это дать, – он сунул Петровичу десятку долларов, вспомнив, что по официальному курсу в советские времена доллар был где-то около девяноста копеек.
Во взгляде прораба зажглась надежда: «Может, сработает!»
– А такие деньги у вас принимают? – Петрович отнял от лица Красновой влажный от слез передник и показал десять долларов.
Женщина помяла купюру в пальцах и вернула прорабу:
– Нам нельзя рассчитываться в иностранной валюте. Законом запрещено.
– Что-нибудь придумаем, ты не расстраивайся. Мы же не отказываемся платить. Пошлем человека, сдаст доллары, получит рубли, мы и заплатим. Мы же никуда не уходим.
Аркадий Штольц наконец решился подойти к странной компании.
– Вы не смотрите, что я заплаканная, – Марина поднялась и, вытерев слезы, отставила стул возле столика, – посетителям мы всегда рады.
– Садись, – прошептал Полуянов, махая рукой Штольцу.
Тот повиновался. Он не понимал, разыгрывают его или тут в самом деле какое-то кафе.
– Закуривайте, если хотите, – Марина высыпала пепельницу в картонный ящик у стены вагончика и вернула ее на стол. – Меню еще нет, завтра напечатают, – заученно произносила она, – поэтому я вам для начала кофе принесу.
– Где дом мельника, знаешь? – обратился Полуянов к экскаваторщику.
– Кто ж его не знает, вон, за горой.
– Быстро дуй туда и приведи хозяина.
– А если он не захочет? – вспомнив несколько отчужденно-надменного Ястребова, засомневался Гроссбауэр.
– Делай что хочешь, но приведи его.
Экскаваторщик как был, в одних штанах и ботинках на босу ногу, затопал по тропинке.
– Он что, уходит? – с отчаянием воскликнула Марина. – Задержите его, он не заплатил!
– Я же остался, вы нам вместе считали, – резонно заметил Петрович. – Не волнуйтесь, он придет, обязательно придет.
Марина принесла Штольцу кофе, убрала грязную посуду со стола. Журчал умывальник, позванивали чашки. Мужчины сидели, переглядывались.
– Извините, я не понимаю, что происходит, – Аркадий вопросительно посмотрел на Антона.
– Если бы я что-то мог объяснить… – вздохнул Антон. – Она жена Краснова. Вдова.
– Вашего компаньона, который погиб?
Полуянов кивнул.
– Не знаю, что с ней произошло.
– А я тем более, – Штольц развел руками. – Места здесь чудесные – луг, речка.
И здание мне нравится. Вы мне фотографии, конечно, показывали, но я фотографиям не верю.
Теперь пленку такую делают, что трава зеленее, чем в природе.
Антон смотрел на немецкого партнера, удивляясь, как тот может говорить о деле.
– Надеюсь, мы сегодня в охотничье хозяйство заедем? У меня завтра встреча в Москве.
И Антон понял, что это единственное спасение – не ломать голову над тем, что произошло с Мариной, а заняться делом.
На тропинке показался Гроссбауэр с Ястребовым. Илья шел с удочками в руках, на ногах резиновые сапоги с отвернутым верхом. Издали они казались средневековыми ботфортами.
Марина, завидев хозяина дома мельника, приободрилась. Помахала ему рукой.
– Еще посетитель идет, – радостно сообщила она собравшимся за столом и вынесла из вагончика два стула.
Антон не выдержал, побежал навстречу.
Ястребов вопросительно посмотрел на него:
– Что случилось?
– Она вообразила себя официанткой. Вы же в курсе, что ее муж погиб?
– Да. Она приходила ко мне накануне.
– И какой она была?
– Нормальной, – пожал плечами Ястребов. – Конечно, подавленна, взволнованна, но абсолютно нормальная. Предоставьте сейчас ее мне. Как, кстати, ваша спина?
– Все прошло, даже следа не осталось.
– Вот видите, я умею помогать людям.
– Вы медик?
– Не совсем, но кое-какое образование у меня есть. Скорее, психолог.
92 
