очень нудно 
40 
— На нет и суда нет, — не стал спорить Губин.
Они вышли из машины и перебежали тротуар, ежась от падавших за шиворот капель. Над дверью, слава богу, был бетонный козырек. Губин решительно схватился за ручку и потянул дверь на себя.
— Да не туда, придурок, — сказал наблюдавший за ним Ковалев. — От себя, от себя ее толкай. Да там, наверное, закрыто, стучать надо.
Губин толкнул дверь от себя, и та неожиданно легко открылась.
— Ни хрена не закрыто, — удивился он. — Заходи.
В магазине было темно, тихо, и пахло чем-то незнакомым. Запах был сухой и немного пыльный. Пахло книгами, но сержанты этого не знали. В противоположном конце помещения из открытой двери падал на пол прямоугольник тусклого электрического света.
— Хозяин! — зычно, с привычной властной интонацией позвал Ковалев. — Есть тут кто живой? Отзовись! Милиция!
— Спит он, что ли? — немного обескураженно спросил Губин, когда Ковалеву никто не ответил.
— Разбудим, — пообещал Ковалев и, уверенно стуча сапогами, направился в подсобку.
На пороге подсобки он остановился так резко, что шедший следом Губин ткнулся носом в его портупею.
— Трах-тарарах, — сказал Ковалев. — И трах, и тарарах.
— Чего там, Паш, а? — полюбопытствовал Губин, выглядывая из-за его плеча.
Он служил в столичной милиции недавно и еще никогда не видел «живого» трупа, поэтому представшая перед ним картина произвела неизгладимое впечатление. Хозяин лавки, которого они с Ковалевым должны были слегка поучить уму-разуму, лежал на полу подсобки в луже воды, вытекшей из опрокинутого электрического самовара, а лицо его наполовину залила темно-красная жидкость, которую легко можно было принять за кровь.
Губин издал неопределенный звук. Ковалев, не оборачиваясь, сказал:
— Заблюешь пол — языком заставлю вылизывать. Осмотри помещение.
Угроза возымела благотворное действие. С трудом загнав на место подкатившее к горлу содержимое желудка, Губин зажег карманный фонарь и обошел темный торговый зал. Спрятаться здесь было негде, и сержант очень быстро убедился, что в магазине, кроме них и трупа, никого нет.
После этого он заставил себя снова подойти к дверям подсобки. Стараясь не смотреть на труп, Губин сказал:
— Никого. Кровищи-то, а? Как из кабана.
— Хренищи, — ответил Ковалев, сидевший на корточках над трупом. — Варенье это. Вишневое вроде. Чай он тут пил. Н-да. Через этого привет уже не передашь.
— Чего же делать-то теперь? Теплый еще совсем, — сообщил он, прикоснувшись к руке покойника, и брезгливо отер пальцы о штанину. — И вода еще не остыла. Пяти минут, наверное, не прошло, как он копыта отбросил.
— Кто ж его так, интересно?
— Погоди… Ты говоришь, видел кого-то?
— Где?
— В Караганде! В машине, в «москвиче». Пошли, посмотрим.
Он первым бросился к выходу, на ходу вынимая из кобуры пистолет. Губин поспешил за ним, напоследок окинув труп испуганным взглядом.
В «москвиче», конечно же, никого не оказалось.
— Дерьмо, — сплюнул под ноги Ковалев, пряча фонарик в карман. — Станет он тебя дожидаться…
— Что же он — машину бросил?
— Да не было тут никого, — отмахнулся Ковалев, — показалось тебе. Ушел он, педрила, перед самым нашим приездом ушел. Если бы он в машине сидел, когда мы подъехали, он бы, пока мы там топтались, сто раз успел уехать. Какой ему интерес машину свою здесь бросать? Машина — она как паспорт, по ней человека в два счета найти можно. Что он, больной?
Они подошли к своей машине, и Ковалев взял из салона телефон. Тихо матерясь, когда палец попадал не на те кнопки, набрал номер Рябцева. Капитан ответил сразу.
— Ты, Ковалев? Ну, что там у вас?
— Старик-то задницу прищурил, Сергеич.
— То есть как… Да что ж вы, волки, делаете! Я же просил аккуратно!
— Ты не понял, Сергеич. Его без нас кто-то замочил. Не поспели мы чуток. Еще тепленький.
— А это точно мокруха? Может, у него просто сердце отказало? Старый ведь он был.
— Я, конечно, не доктор, Сергеич, да и дырок в нем вроде нету, но я этих жмуров столько перевидал — и старых, и всяких… По-моему, шею ему свернули. Голова так повернута, как у людей не бывает. Чистая работа, между прочим. Наверное, и пикнуть не успел.
— Поня-а-атно, — протянул капитан. — Вы вот что, ребята. Запритесь-ка внутри и ждите моего звонка. Мне тут посоветоваться надо, что нам с этим жмуриком делать. Да не трогайте там ничего, обломы тамбовские!
40 
