Особенно,... 
68 
Пока был коллектив нормальный, можно было еще терпеть. После работы отрывались. Здесь ведь как? То праздники, то дни рождения, то юбилеи, то просто конец рабочей недели — уж раза два в неделю найдется повод погудеть. Девки красивые — опять же есть обо что потереться. Когда в кладовочке, по пьяному делу, и перепихнешься. А мужику — много ли ему надо? У нас с Серебряковым, царство ему небесное, отношения нормальные были, он на это дело глаза закрывал. А если бы я не выпивал — быть бы мне управляющим, народ-то за меня стоял. Но — не могу не халявить. Слабость такая, понимаете? Если надо мной никого нет, так я волю сразу чувствую. Жизненный график их для меня как удавка: срывался иногда и давай гудеть! Конечно, на следующий день опоздание, выговор, снятие премии и все такое разное. В зарплату хлоп — опять стольника нет. А этот урод Валера сек каждый день. А сам такой дурак, что всю работу в магазине завалил. Поэтому я не стал дергаться, когда Паша сказал, что работы в торговом зале осталось только на одного менеджера, потому что был уверен, что оставят Борьку. И ушел я спокойно, у Бориса-то семья, ребенок, ему вкалывать надо, а я птица вольная. Да мне и по фигу, что эта работа, что другая. Потом звоню как-то раз: «Как там, Борис, в нашем магазинчике-то?» — а он мне спокойненько отвечает, что, мол, проработал немногим больше меня, через два дня выперли. Ну, я поинтересовался, что ж там, глобальное сокращение штатов, что ли, управляющий сам принтера выносит с пылесосами? А мой бывший коллега и заявляет, что взят вместо нас двоих один менеджер, мужик тупой, но свой, Валеры двоюродный братец. Тут я психанул, конечно, хотел идти бить рожу этому жирному борову, да тут халтурка подвернулась, день за день, забегался, а потом и остыл вовсе.
Конечно, другана мне жалко стало, хотел Бориса в долю взять, мужик он головастый, да совсем, видать, расклеился: ковыряется на каком-то складе с коробками, от людей шарахается. Не понимаю я его философию. Кому он чего докажет, если будет со своими мозгами и образованием в чернорабочих сидеть. Это как в анекдоте: назло кондуктору пойду пешком. Раза два я еще до Борьки домогался, а потом плюнул, вижу, жмется он, слова едва цедит, так дело у нас с ним и заглохло окончательно.
— А управляющему по морде проехались все-таки разок?
— А, это, наверно, Борис подсуетился рассказать? Было, было. Но я мужик горячий, но отходчивый: на потом ничего не переношу. Обидели меня — так сразу по мордам, а чтоб там счеты втихую сводить или интригами заниматься, так это увольте. Валера и сам на свою голову приключений найдет: чем больше деркма людям делаешь, тем больше его к тебе плывет. Захлебнется он рано или поздно и без моей помощи.
— А все-таки, Михаил Анатольевич, где вы были двадцать девятого августа в районе этак часиков десяти вечера?
— Ну, спросили. Я по вечерам дома не сижу, а главное, чисел не соблюдаю. У меня зарплата не по первым числам идет, мне все едино, что двадцать девятое, что пятое. Какой хоть день недели это был?
— Понедельник, говорят.
— А по понедельникам у меня обычно отходняк. Дурной день, никчемный. Спал, наверное, где ж я был? Двадцать девятое, двадцать девятое… Так, двадцать седьмого гуляли у Аньки на свадьбе, это я точно помню, в ресторане гуляли. А в воскресенье похмелялись уже у них дома, это тоже помню. Ну да, а как раз в понедельник я поехал к той бабе, что в ресторане снял, на этой самой свадьбе, показалось, что ничего себе телка. Сколько же я выпил, интересно? И чего только спьяну не померещится? Короче, оставила она мне свой телефончик, а я, не долго думая, взял да и звякнул в понедельник. Думаю, куй железо, пока горячо, а то потом и не вспомнит. Деваха эта вспомнила меня, конечно, ти-ли-вили, трали-вали, свидание назначили, я с утра подхалтурил маленько, побрился, одеколончиком дорогим себя облил. Приезжаю к метро, между прочим, не ближний свет: Матерь Божия! На полголовы выше меня, ноги худые, нос длинный. Но вечерок пришлось перекантоваться, не бежать же сразу, сам виноват. Но больше ни-ни. Эта мисс не в моем вкусе.
— Значит, вечер вы провели с той девушкой? У нее дома?
— Смеешься! Чего мне с ней дома делать? Я ж говорю, ошибочка вышла. Ну, повел ее в ресторан, в качестве компенсации, да и самому развлечься, чтоб вечер не пропадал.
— Во сколько вы были в ресторане?
— Да с девяти, кажется, и сидели.
— Телефончик не потеряли знакомой этой? .
— Забыл, как страшный сон. Хотя в записной книжке вроде остаться должен, не вычеркивать же. Постой, как там ее, Вика, Вера… Валя! Я же помню, что на «В». Где там они у меня, которые на эту букву? — Коваленко нашел записную книжку, зашелестел засаленными страницами. — Так, нашел, записывай, милиция.
68 
