26 
Аплодисменты на сей раз оказались более жидкими, но кричали зрители громко.
Галлахер простер руку, и Дамон вступил на арену в окружении четырех охранников. Его руки и ноги были скованы цепью, лицо закрывал намордник. Кожа сочилась кровью из-за вербены, глаза покраснели, а такого выражения лица я раньше у него никогда не видел.
Я понимал испытываемую им ненависть — я поминутно боролся с собой, чтобы не убить тех, кто держал его в плену. Но заключение изменило брата. В его глазах не было ни азарта, ни стремления выжить — только жажда крови.
В шатре воцарилась тишина. Пума рвалась из цепей, а Дамон просто стоял, как будто не зная, что ждет его в ближайшем будущем.
— И… начали!
Охранники разомкнули цепи Дамона и пумы и ретировались с арены. Пума прыгнула, толкнув Дамона в грудь. Он дико закричал и упал, но тут же вскочил. Лицо у него внезапно вспыхнуло, он зарычал, появились клыки. Я знал, что это инстинкт: Сила Дамона показала себя при первом признаке агрессии. Я узнал об этой особенности нашего вида за прошедшие несколько недель — многое мы делаем еще не успев осознать. Несмотря на внешнюю слабость Дамона, его Сила еще сохранилась.
Пума снова прыгнула, и Дамон пригнулся, уворачиваясь от когтей, а потом распрямился и схватил зверя за горло. Но пума отбросила Дамона, он покатился по арене и остановился только упершись в ограду.
Дамон снова застонал и остался лежать. Пума кружила по арене.
Толпа взбесилась. Они хватали друг друга и махали руками в воздухе, как будто сами дрались.
Один из охранников ткнул Дамона, заставляя встать. Дамон, не оборачиваясь, отмахнулся, вбив охранника в ограду. Пока тот силился подняться, кто-то из публики пнул его в живот, а потом перебросил через ограждение, в грязь. Дамон не обратил никакого внимания на эту суету и двинулся к центру арены, предоставив пуме медленно описывать круги вокруг него.
После долгой паузы Дамон закричал и побежал к пуме. Она зарычала и бросилась на Дамона, но он отступил в сторону и поймал ее за шею. С неожиданной силой Дамон опрокинул пуму на спину. Он бы убил ее, но она вскочила и вонзила когти Дамону в руку.
Пума махала лапой, швыряя Дамона по воздуху, как муху на крючке. Наконец, плоть порвалась, и Дамон, оставляя за собой след из кровавых капель, пролетел по воздуху и обрушился на песок с тяжелым звуком, который даже я почти не расслышал за криками обезумевшей толпы.
Дамон поднялся на ноги, придерживая раненую руку другой. Он исцелялся не так быстро, как другие вампиры, — я побоялся, что вербена повлияла на его Силу.
Становилось все очевиднее, что ему нужна кровь. Инстинкт самосохранения и боевой азарт кончались. Я готов был броситься на арену, потащив за собой стоящего передо мной крупного мужчину, но тут теплая ладонь легла на мой локоть.
Келли.
— Это ужасно, — у нее побелели костяшки пальцев, а губы дрожали, — я не могу больше смотреть на этот кошмар.
— Попроси отца это остановить.
Толпа все быстрее топала ногами по деревянному полу, и вместе с топотом ускорялось биение сердец. Пятен крови в опилках им не хватало — они жаждали смерти.
Теперь Дамон кружил по арене, а пума сжалась в комок в центре, почти не двигаясь и следя за ним внимательными глазами. Вдруг Дамон рванулся и побежал вокруг зверя с такой бешеной скоростью, что пуме пришлось крутиться как будто преследуя собственный хвост.
Воцарилась тишина. Под пологом шатра слышались только шаги Дамона и пумы. Дамон продолжал свою охоту, двигаясь быстрее, чем пума могла хотя бы заметить.
Толпа смотрела, как Дамон скользнул к пуме и, пока та не поняла, с какой стороны он нападает, набросился на нее. Он укусил ее за загривок и держал, предоставив ей биться и вырываться.
Келли вцепилась в мою руку. Я не отрывал глаз от поединка, готовый бежать на арену, если понадобится мое вмешательство.
Пума двигалась все медленнее. При каждом ее рывке в опилках появлялся еще один красный ручеек. Левая задняя лапа ослабла и дрожала. Пума начала валиться на песок. Дамон отпустил ее и отскочил назад, готовый впиться в вену на шее.
И тут пума поднялась и отбросила Дамона. Пока он пытался встать, она укусила его за бок.
Толпа снова закричала, потом засвистела.
— Дерись! — умолял я, сжимая кулаки.
Дамон обмяк, как старый носок в собачьей пасти. Пума швырнула его на песок, а потом широко раскрыла пасть. Но не успела она броситься, как Дамон откатился в сторону. Он ударил пуму плечом, запрокинув ее голову так, что стали видны короткие белые волоски у нее на горле.
26 
