27 
Дамон клыками разорвал вену. Пума затихала, по мере того как лужа крови на арене становилась все больше, пока не превратилась в целое озеро. В его центре оказался мой брат, стоявший на коленях над мертвой пумой.
Он встал и сделал шаг назад. Посмотрел на толпу, широко улыбаясь. С клыков капала кровь. Толпа кричала и свистела, а Дамон обозревал ее, облизывая губы.
Галлахер хлопал толстыми ладонями. Поставившие на победителя прыгали и обнимались. Проигравшие швыряли шляпы на землю или просто мертво смотрели перед собой.
Я бросился вперед, пытаясь пробраться к брату, но к нему уже подходили охранники, держа наготове цепи и пропитанные вербеной сети. Опьянев от такого количества крови на голодный желудок, Дамон не замечал их. Прежде чем я успел хотя бы закричать, чтобы предупредить его, его стянули сетями и потащили с арены.
Даже спеша изо всех сил, я не успел бы преодолеть толпу, загораживавшую путь. Между мной и выходом, крича и улюлюкая, теснились гуляки. Когда я проложил себе путь наружу, повозка уже уезжала с ярмарочной площади.
Свистел кнут. Стучали копыта. Дамона увезли.
19
Я бежал по следу повозки мимо хижин, а потом через лес, пока на самом краю города не потерял запах. К кирпичной стене здания прислонился пьяница, что-то не мелодично насвистывавший.
В порыве слепого гнева я бухнулся на колени, схватил его, вонзил клыки в шею и высосал всю кровь прежде, чем он успел хотя бы застонать. Кровь была горькой, но я глотал, пока ноги не начали подкашиваться.
Сидя на корточках, я вытер рот тыльной стороной ладони и огляделся. Меня терзали смятение и ненависть. Почему я не смог спасти Дамона? Почему я просто смотрел на подстрекавшего толпу Галлахера, пока пума рвала моего брата? Почему Дамон позволил взять себя в плен и поставил меня в это немыслимое положение?
Лучше бы я не настаивал на том, чтобы он стал вампиром. Если бы его тут не было, и я бы приехал в Новый Орлеан один, все было бы намного проще. А теперь я пытался быть хорошим братом и хорошим вампиром одновременно, и у меня не получалось ни того ни другого.
Я пошел домой. Протопал по ступенькам, толкнул дверь, так что задребезжали петли; одна из висевших в холле картин со стуком упала на пол.
Бакстон смотрел на меня с другого конца комнаты. Его глаза светились в темноте.
— У тебя какие-то проблемы, связанные с дверьми? — поинтересовался он сквозь сжатые зубы.
Я попытался пройти мимо, но он загородил мне дорогу.
— Извини, — пробормотал я, отодвигая его с пути.
— Извинить? — Бакстон сложил руки на груди. — Вваливаешься, как будто к себе домой. Воняешь как человек. Не мне указывать мисс Лекси, но, думаю, тебе нужно демонстрировать уважение к ее дому… брат.
Слово «брат» обожгло меня.
— Думай, что говоришь, — оскалился я.
Бастон только усмехнулся:
— Я буду думать, что говорю, когда ты будешь думать, что делаешь.
— Мальчики? — окликнула Лекси сверху мелодичным голосом, так не соответствующим происходящему внизу. Она спустилась по лестнице, и при виде меня в ее глазах мелькнуло беспокойство:
— Дамон?..
— Жив. Но мне не удалось его спасти.
Лекси присела на край хлипкого кресла-качалки и посмотрела на меня сочувственно:
— Бакстон, ты не принесешь нам козьей крови?
Глаза Бакстона сузились, но он послушно отправился в кухню. Из гостиной доносились звуки рояля — Хьюго играл веселый французский марш.
— Спасибо. — Я сел на диванчик. Мне не хотелось козьей крови. Я хотел галлонами вливать в себя человеческую кровь, пить ее, пока не заболею и не впаду в забытье.
— Он сильный, — сказала Лекси.
— Бакстон меня не волнует.
— Я имею в виду твоего брата. Если он похож на тебя, он сильный.
Я посмотрел на нее снизу вверх. Она приблизилась и взяла меня за подбородок.
— Ты должен в это поверить. Я верю. Проблема в том, что ты хочешь, чтобы все было идеально. Ты нетерпелив.
Я вздохнул. Меньше всего мне хотелось выслушивать очередную лекцию о жизни вампиров.
Кстати, я вовсе не был нетерпеливым. Я был в отчаянии.
— Разработай другой план, который поможет его спасти. — Лекси взглянула на Бакстона, который принес серебряный поднос с двумя кружками.
Бастон остановился.
— Faut-il l’aider[2] — спросил он по-французски.
— Nous l’aiderons,[3] — ответила Лекси.
27 
