107 
Они легли спать впервые после ее болезни, и он был нежен с нею как никогда. Движения его рук повторяли изгибы ее тела, глаза походили в темноте на лунные камни, а глаза Агнессы казались изумрудными, и мистическая, невидимая волна уносила куда-то влюбленных… Как ни странно, именно сегодня раскрылись неведомые глубины ее тела, и она испытала высокое наслаждение любви, стала настоящей женщиной, такой, какой ранее девочка из пансиона никогда не представляла себя. И, хотя она и прежде не отвергала его объятий, Джек почувствовал перемену и ощутил двойной восторг; соединившись в обоюдном желании, они провели долгую ночь любви. И после, когда они, утомленные, обнявшись, лежали в постели, Джек вдруг ясно почувствовал, что заканчивается еще один четко ограниченный период жизни и наступает новый, и что судьба дарит им сейчас лучшие свои мгновения, подобные которым, возможно, не повторятся уже никогда.
Прошла ночь, минул день; они выбрались на улицу с первыми вечерними звездами, густо усыпавшими небесный свод, излучавшими мерное холодное свечение.
С равнины тянуло холодом. Агнесса ускорила шаг, приноравливаясь к Джеку и к Керби, который так и рвался с поводка.
На окраине прохожих было мало, верховые не встречались совсем. Вой ветра то удалялся, то приближался вновь, точно кто-то сокрытый в ночи трогал струны невидимого инструмента, скорбно дрожащие, чуткие, словно арфа Эола. Агнесса и Джек вышли на центральную улицу, и картина изменилась: засияли огни, послышалась бойкая речь золотоискателей, цокот лошадиных копыт по обледеневшим деревянным тротуарам.
Джек заметил Дэвида, который стоял под фонарем, беседуя с приятелями. Едва Агнесса и Джек успели пройти мимо Дэвида, как из салуна вышел Кинрой и очутился прямо перед ними. Кинрой был навеселе, он с развязной улыбкой разглядывал девушку, но, столкнувшись с яростным взглядом Джека, отвел глаза от Агнессы и поманил Джека пальцем.
— На минутку!
— Извини, Агнес! — Джек передал ей Керби и отошел с Кинроем.
— Что нужно?
— Завтра утром встречаемся на прежнем месте. — Кинрой рассмеялся и добавил: — Так что не вздумай потратить все силы на девчонку. Понял?
— Это все?
— Все. Иди, гуляй! — Кинрой еще раз глянул на стоящую поодаль Агнессу и неверным шагом направился прочь.
— Кто это? — спросила Агнесса, когда Джек вернулся.
Он ответил уклончиво:
— Так, один знакомый…
— А чем он занимается?
— Тем же, чем и я.
— Добывает золото?
— Здесь все добывают золото, Агнес, — сказал Джек и прибавил решительно: — Все, милая, мы уезжаем отсюда завтра же.
— Правда? — обрадовалась девушка.
— Да, завтра утром! — у него точно камень с души упал. — Пойдем домой и начнем собираться! Ты ведь уже можешь тронуться в путь?
— Конечно, Джекки!
— Мы не станем очень спешить, — сказал Джек. — Главное — добраться до переправы, а там уж весь мир будет наш!
— Мне бы хотелось вернуться в Калифорнию, а тебе?..
— Да, пожалуй… Мы сможем поселиться где угодно, а хочешь — поедем путешествовать! Теперь мы можем все!
— О, Джекки!
Они направились к дому. Оба были очень оживлены, а потому рассеянны и не сразу заметили, что стряслась беда. Дверь легко подалась — она была открыта, но без следов взлома, будто кто-то подобрал ключ. Джек кинулся в комнату и увидел разбросанные вещи… Здесь нечего было брать, кроме одного заветного предмета; до недавнего времени Джек постоянно носил его с собой, но потом мешок с золотом отяжелел настолько, что его приходилось оставлять дома. Джеку — проклятая самонадеянность или, может, беспечность! — не пришло в голову спрятать золото где-нибудь вне дома; а ведь Агнесса оставалась одна и была так беспомощна — мало ли что могло случиться с ней, если бы в комнату вошел чужой?! Такая мысль мелькнула у Джека, мелькнула и пропала, ибо его сознание захлестнуло другое: это конец! Золото исчезло — напрасно он в ожидании чуда еще и еще раз обыскивал комнату… Превращение из раба судьбы в ее повелителя не произошло! Все напрасно это и есть расплата (слишком легкая, пожалуй, но для Джека сейчас и она оказалась сильнейшим ударом). Все напрасно: его мечты не исполнятся. Это конец!
На миг что-то мертвое появилсь в его глазах. Это так испугало Агнессу, что она воскликнула:
— Джек, нет, не надо, Джек!
И бросилась в его объятия.
— Агнес, наше золото, Агнес! — только и сумел прошептать он.
107 
