Особенно,... 
117 
— Вот диво! — говорила она обычно так, чтобы слышали не только соседки, но и Агнесса. — Да будь я помоложе, смазливой и с осиной талией, стала бы я гнуться над посудой?! Неужели не нашлось бы мужчин, согласных мне заплатить?
— Да ведь не все могут так, — возражала соседка.
— Кое-кто, во всяком случае, может! — Вильгельмина повышала голос, — что ей?.. Разве она барышня, чтоб блюсти свою честь? Есть же у нее ребенок?! А дети, как известно, родятся не от святого духа, так что нечего прикидываться скромницей!
Агнесса не отвечала, она лишь ниже склонялась над водой и молчала, словно не слыша долетавших до нее обидных фраз.
Она решила никогда больше не встречаться ни с кем, не выходить замуж, а посвятить себя воспитанию дочери, но осуществить свои замыслы оказалось не так-то просто.
Вечно не хватало денег даже на самые необходимые вещи, нелегко было одной тащить воз домашних забот, одной воспитывать Джессику, но особенно трудно, как выяснилось, было считаться порядочной женщиной.
Часто Агнесса думала о том, что клеймо незаконнорожденности, отблеск того, что люди считали ее грехом, безвинно поразит самое прелестное в мире создание — ее маленькую беззащитную дочь. И везде и всегда будет преследовать Джессику. Как, как отвести от малышки этот тяжкий удар?
По ночам, если Агнессу не сваливал тяжелый сон, она плакала, уткнувшись в подушку, чтобы не разбудить Джессику. Порой ей слышались знакомые шаги, она вскакивала, как безумная, распахивала дверь: лишь ветер шумел в ночи.
Что же все-таки случилось на самом деле? Почему Джек исчез так бесследно — никто не видел его ни живым, ни мертвым? Эти вопросы Агнесса без конца задавала себе. И надеялась, до сей поры тайно и безрассудно надеялась, что он жив. Да, она не находила оправданий его поступкам, но невозможно было вычеркнуть из жизни то время, когда она была очень счастлива с ним. Все случившееся потом жгло сердце незаживающей раной: он стал преступником, грешником, достойным самых тяжких мук ада, но был ее возлюбленным, отцом ее ребенка, и Агнесса знала, что забыть Джека она не сможет никогда. И по вечерам, укачивая Джессику, она часто думала, вглядываясь в маленькое безмятежное личико: «Один человек никогда не заменит другого, ни за что не заменит, нет!»
Она хранила верность прошлому, как хранят святыню: ее сердце, казалось, закрылось навсегда, и она сама не могла представить, решится ли когда-либо довериться другому человеку, сумеет ли кого-нибудь полюбить.
Так прошло несколько лет. Агнессе исполнилось двадцать три года, Джессике пошел шестой.
ГЛАВА II
В городе хозяйничала весна. Бежали ручьи, экипажи мчались, разбрызгивая грязь, а воздух был прозрачно-голубым от утренней свежести. Городок проснулся рано и теперь сиял чистыми солнечными витринами; солнце светилось и в лицах снующих по тротуарам людей, пробуждая в них улыбки.
Две молодые работницы, бледные после бессонной ночи, обе в поношенных жакетах и старых башмаках шли не спеша, устало поглядывая на огромные стекла. Это были Агнесса и ее новая подруга по имени Филлис, сирота, вынужденная, как и Агнесса, сама зарабатывать на жизнь; простая добрая девушка была, в сущности, почти так же одинока; она единственная открыто симпатизировала Агнессе, ей хватало такта не задевать подругу любопытством по поводу появления внебрачного ребенка.
Они подружились недавно.
— Смотри, Агнесса! — Филлис дернула спутницу за рукав. — Смотри, какие платья!
Они остановились возле недоступно сверкающей витрины. Платьев было много, но Филлис показывала на два, одинакового фасона, сшитые из голубой и зеленой тафты.
— Красивые, — подтвердила Агнесса.
— Как мне нужно новое платье, ты не представляешь! — воскликнула Филлис. — Я думаю, мне бы пошло вон то, голубое.
— Да, ты блондинка, тебе будет к лицу.
— А тебе другое — зеленое!
Агнесса покачала головой. Всего пару раз за эти годы она решалась на крупную покупку для себя; она бережно относилась к своим вещам, и ее «лучшее» платье из синей шерсти по-прежнему было как новое, но… в общем, у нее почти ничего не было. Агнесса смотрела на свое отражение в стекле: темные пряди волос на лбу, глаза, зеленые, как луговая трава…
— Нет, Джессике нужны туфли.
— Ты все время покупаешь только ей, а себе ничего! Ну, пойдем, взглянем хотя бы! Или давай сначала посмотрим обувь!
Они направились к магазину.
117 
