Особенно,... 
124 
— Нет, не очень далеко, в парк, — простодушно отвечала девочка.
— «В парк»! Скажи своей матери, пусть приходит домой вовремя, а то вовсе за тобой не буду смотреть!
Неподалеку еще одна соседка развешивала белье.
— Чья эта девочка, Сюзанна? — спросила она, натягивая веревку между деревьями.
— Агнессы.
— Это незаконная, что ли?
— Да, она.
— Гляди-ка, как выросла! — покачала головой соседка. — Давно я ее не видела.
— Да, выросла. Уже старших учит.
— А собака-то какая огромная! Ее ж на цепь надо!
— Конечно, я говорила Агнессе.
— А она?..
— А что она! Отвечает, что собака добрая, не тронет никого, даже, мол, девчонку она слушается. А я считаю, мало ли что этому псу придет на ум? Девчонка-то что понимает! Собака и ей может голову оторвать. Да что о них говорить, у них там теснота такая, повернуться негде, а собаку на улицу выгнать не могут, в доме держат! Это ли не глупость?
— Неправда это все! Керби хороший, он не кусается! — Слушавшая разговор Джессика вступилась за своего друга. В доказательство своих слов она положила ручку на морду пса. — Вот, видите?
— Видим-видим! — вздохнула Сюзанна.
Женщины пошептались немного и при появлении Агнессы замолкли. Она поздоровалась с ними, позвала Джессику, а Керби взяла на поводок.
— Они про нас говорили, — тихонько произнесла Джессика, оглядываясь на женщин.
— Пусть говорят! Посмотри лучше, какое солнце, как хорошо кругом!
— Да… Мама, ой, смотри, травка! — Она отбежала в сторону, туда, где между каменных плит тротуара нежно зеленели ростки.
Девочка осторожно потрогала их и повернула к матери радостное лицо.
— Ее нельзя рвать, она еще маленькая, да, мама?
— Да, доченька. Идем.
Парк, небольшой, летом ухоженный, сейчас пребывал в весеннем беспорядке.
Агнесса выбрала скамейку посуше и села. Джессика бегала по дорожкам, искала какие-то веточки, наклонялась к земле, щепочкой перегоняла воду из одной лужицы в другую, смеялась, что-то говорила сама себе вслух. Агнесса наблюдала за ней и думала о том, какое все-таки загадочное существо — ребенок. Немногие взрослые способны постичь, понять его мир. Но ведь тот, кто не помнит свое начало, жалок. Врата города закрылись, ключ утерян, и лишь не забывшие младенчества души своей могут парить над этим городом, взирая с высот с печальной улыбкой, благодаря за то, что это было в их жизни, и протестуя, потому что оно не повторится никогда.
Агнесса раскрыла было книгу, но яркое солнце и ветер, ворошивший страницы, не давали сосредоточиться.
Керби, устав сновать взад-вперед, обнюхивал еще голые, тонкие деревца.
Воздух был наполнен неуловимым, необъяснимым и прекрасным запахом начала весны.
По дорожке шла молодая женщина, а с нею — девочка, примерно одного возраста с Джессикой. Девочка катила перед собой игрушечную коляску, где сидели сразу три куклы.
Незнакомка поравнялась со скамейкой Агнессы, остановилась и, подумав мгновение, присела на край, оправляя приятно шуршащее нарядное платье. Для того, чтобы оценить ее внешность, понадобился всего один взгляд, и Агнесса опустила глаза. Миловидное личико соседки полускрывала тень от модной шляпки, легкий шарфик, золотые украшения искусно дополняли со вкусом сшитый туалет. Маленькой рукой в изящной перчатке дама поправила волосы дочки и отпустила девочку играть.
Нужны ли бриллиантам оправы? Простым камням не нужны — это точно. Агнессе стало стыдно за свою старую немодную одежду: платье из шотландки, выцветшие шляпу и жакет. Она посмотрела на свои руки, шершавые от работы. И вспомнила почему-то, как зимой первый раз колола дрова. Было холодно, слезинки замерзали на ветру… Раньше ей никогда не приходилось выполнять тяжелую работу, а теперь — давно уже — она таскала воду, дрова… Но страшнее было другое: она чувствовала себя неуютно и странно среди работниц ресторана, жителей своего квартала, точно птица, залетевшая в чужое гнездо. И вновь спрашивала себя: почему судьба выбрала именно ее, дала все это ей, за какие грехи? И не только ей (быть может, и впрямь грешной во многом), но и Джессике… Или она мало боролась и сразу смирилась? Агнесса стиснула испорченные работой ладони и на миг свела брови в одну строгую скорбную линию: что ж, если надо, она будет бороться еще! Ибо знала, чувствовала и верила: это еще не конец, еще не конец…
Джессика и дочка незнакомой дамы с любопытством смотрели друг на друга, не решаясь, однако, заговорить. Джессика первой нарушила молчание.
124 
