34 
Бабуля, долго мявшая в пальцах сигарету, прикурила и, сощурив глаза, сказала:
— Хорошо, что ты жила с Сонечкой. Она другая, она прощать умела, а я нет!
— Еще как умеешь! Ты же нас всех всегда прощала, даже никогда не злилась.
— Я не о родных и близких. Я не могу простить эту страну, Сталина, этих мужчин, которые допустили кровавый террор своих же! Они же все были умные, сильные, они видели, что творится, и ничего не делали! Шли, как бараны, на заклание и прицепом тащили туда же свои семьи! Каждый знал, что будет с их семьей, женами, детьми, и безропотно подчинялся! Они даже не делали попыток остановить все это!
— Я тоже всегда думала, почему? Почему эти талантливые военные, ученые не объединились, не скинули Сталина? — сказала Ника.
— Потому что были виноваты и знали об этом! — громыхнула безапелляционно бабуля. — Вот и воздалось по самую маковку! Они сами способствовали диктатуре, понимаешь, они все принимали участие в красном терроре, и у каждого из этих военачальников на счету были тысячи убитых ни в чем не повинных людей! Они это знали и помнили! Ладно, — успокаиваясь, сказала она, — бог с ними! Продолжим. Дом так и остался нашим. Каждое лето до войны мы жили там. Олег закончил училище и стал военным, но не простым, — что-то связанное с разведкой. Я поступила в институт, мама преподавала литературу в школе. Однажды, в декабре тридцать девятого, Олег собрал нас, как когда-то отец, на совещание и сказал: «Мы должны устроить какой-то скандал, чтобы о нем услышали все наши друзья и знакомые. Все должно быть инсценировано так, чтобы мы прилюдно отреклись друг от друга и об этом узнало мое руководство». — «Зачем?» — спросила мама. «Так велел отец. Он знал, что война будет, и ему все равно не простили, дело на него завели, я знаю. Я служу в разведке, и меня могут обвинить в чем угодно в любой момент, и вас за мной потащат». — «И мы не будем видеться?» — спросила я. «Не будем. Я вас очень люблю и должен защищать, понимаете? Теперь у меня такая работа, что надо обезопасить вас». И тогда я придумала: он женится и берет фамилию жены, мы с мамой не можем ему этого простить и отрекаемся от него. У Олега была девушка из сослуживцев, они встречались три месяца. Мы решили, что на ней он и женится. Так же как с папой, мы сидели ночью и проговаривали все детали. Потом обнялись, расцеловались и плакали. Мы прощались и понимали, что, скорее всего, навсегда. Но у нас оставалась надежда, мы все были живы. Олег с мамой с блеском разыграли спектакль, маме даже домой прислали официальную бумагу, что такой-то больше не является ее сыном. Потом грянула война, не буду о ней, мы с Соней тебе многое про нее рассказали.
— А Соня знала про Олега?
— Да, Сонечка все про меня знала, а я про нее. — Бабуля улыбнулась, вздохнула. — Позже мы узнали, что Олег погиб в апреле сорок пятого, выполняя какое-то задание на вражеской территории.
Ника видела, что бабуля устала — переживать все заново, рассказывая, ей было нелегко, совсем нелегко.
— Может, отдохнешь, потом дорасскажешь?
— Нет, я лучше еще рюмочку выпью. Мне надо рассказать все сразу.
Она налила себе из графина коньяку, выпила, вздохнула и продолжила рассказ:
— В сорок четвертом я влюбилась. — Она улыбнулась такой светлой улыбкой, посмотрела на Веронику, по-молодому сверкнув глазами. — До одури влюбилась! Он приехал в Москву с фронта получать награду, в короткий отпуск. Мы встретились в трамвае и больше не расставались весь его отпуск. Это была настоящая любовь. Господи, он был такой красавец! Большой, сильный, надежный мужчина, блестящий офицер, майор, мой ровесник, между прочим. В шестнадцать лет поступил в военное училище, а как началась война, прошел ускоренный выпуск, и на фронт.
Бабуля замолчала, улыбаясь своим воспоминаниям и мыслям.
— Он сразу сделал мне предложение, я согласилась, но мы решили, что поженимся после войны. Вот дураки! Он уехал на фронт. Через два месяца умерла мама. Заснула и не проснулась. Он приезжал в отпуск еще дважды — после победы, а последний раз перед тем, как его отправили на японский фронт. Скоро я поняла, что жду ребенка, а через три месяца ко мне в дверь позвонил незнакомый полковник и принес весть, что моего любимого арестовали и отдали под трибунал. Он не позволил какому-то штабному генералу отправить своих солдат на глупую смерть. Полковник был его другом, он передал мне письмо от него, честно все рассказал и сделал мне предложение выйти за него замуж, он хотел хоть этим оправдаться перед другом, потому что сам струсил, но посмел противостоять начальству. Я вышла за него замуж, и Андрей всю жизнь считал его отцом, а ты дедом, потому что Вася попросил не рассказывать сыну, что его отец сидит на зоне. Григорий, тот, кого ты считала дедом, так и не стал мне настоящим мужем, он просто хотел нас защитить, позаботиться о нас. В сорок восьмом он умер в госпитале. Последствия военных ранений.
34 
