– Прекрасно! Оставьте меня… умереть…
«Аскольд» воздел флаги: «Крейсерам следовать за мной», и они ринулись за ним на прорыв, пересекая курсы своих броненосцев, которые князь Ухтомский уже начал оттягивать в сторону Порт-Артура. Между бронированных громадин метался «Беспощадный», с его мостика матерился командир Михайлов:
– Куда вы? Предатели… только во Владивосток!..
Того уже отводил свою эскадру. Не потому, что он щадил русских. Просто у него более не оставалось сил – ни духовных, ни материальных. Наконец погреба опустели – их содержимое было выпалено в противника. Сама полуразбитая, еще вспыхивая фейерверками палубных пожаров, тоннами черпая в себя воду, японская эскадра исчезала во мраке ночи…
Она уходила в Сасебо – она шла на ремонт!
………………………………………………………………………………………
Вдали от гула этой безумной битвы, в тишайшем Мукдене, наместник Алексеев составил для Владивостока секретную телеграмму за № 2665, которая и оказалась послед–ним решающим мазком на этом обширном полотне трагедии русского флота: «Эскадра (Витгефта) вышла в море, сражается с неприятелем, высылайте крейсера в Корейский пролив» – к Цусиме! Но чем завершился бой эскадры, наместник еще не знал…
Когда в Петербурге восемь часов утра, во Владивостоке два часа дня. Отправленная в этот срок телеграмма Алексеева легла на стол перед адмиралом Скрыдловым лишь 29 июля.
– Филькина грамотка! – сказал адмирал Иессену. – Эскадра Витгефта вышла… когда вышла? Она сражается с неприятелям… с каким успехом? Выслать крейсера к Цусиме – это единственное, что мне понятно. Надеюсь, и вам, Карл Петрович?
– А если Витгефт опять вернется в бассейны?
(Они говорили о нем еще как о живом человеке.)
– Вполне возможно, – отвечал Скрыдлов.
Иессен рассуждал педантично, но верно:
– Если мне поставлена задача встретить Артурскую эскадру, то я должен знать точное время, иначе я, как навигатор, не могу вычислить ни координаты рандеву, ни точку времени!
– Судя по всему, вы увидите ее на подходах к Дажелету.
– На подходах… так воевать нельзя!
– Нельзя, – согласился Скрыдлов. – Но, очевидно, и сам наместник ни шиша не знает, что в море творится… Думаю, что южнее параллели корейского Фузана вам продвигаться не следует. При встрече с Камимурой старайтесь отвлекать его к северу, дабы избавить бедного Вильгельма Карлыча от борьбы с крейсерами. При погоне разрешаю сливать за борт запасы пресной воды, можете выбросить из бункеров даже половину угля, дабы облегчить свое движение… Исполать вам!
В пять часов утра, когда город безмятежно спал, открыв окна, а дворники еще только начинали поливать улицы, «Россия», «Громобой» и «Рюрик» тихо снялись с рейдовых «бочек» и вышли в Амурский залив. Крейсера хорошо качнуло в их развороте на открытое море, и только в 9.30 адмирал оповестил бригаду сигналом: «Наша эскадра вышла из Артура, теперь сражается… идем ей навстречу». (Увы, эскадра уже вернулась в Порт-Артур, никто давно не сражался, и встречать было уже некого.)
Но люди-то верили в то, во что им хотелось верить:
– Встретим артурцев! Еще как встретим…
Я не знаю, сколько пробило на часах в кабинете командующего флотом, когда адмирал Скрыдлов бомбой вырвался из кабинета, потрясая очередной телеграммой наместника:
– Все меняется! Витгефт убит, наша эскадра разорена… Крейсера надо вернуть, иначе… Срочно посылайте вдогонку им миноносец! Самый быстрый. Пусть не жалеет угля и машин. Пусть догонит, пусть вернет. Крейсера там уже не нужны!
Номерной миноносец сорвался с рейда и стремглав вырвался в открытое море. Молодой командир в кожаной тужурке пригнулся на мостике, как жокей в седле, крича по трубам в машину:
– Ну, ребята… выжимай! Сколько можете…
Словно острый нож, миноносец вонзился в тяжелые волны – и пошел, пошел, пошел распарывать их, резать, кромсать, как плугом. Свистящая пена летела через головы людей, корпус от напряжения сочился «слезой», но об этом никто не думал. Главное – догнать, остановить, вернуть… Больше суток длилась чудовищная гонка, наконец где-то очень далеко горизонт украсило выхлопами дымовых труб. Но «лошадиные силы» машин иссякли, и командир красными от соли глазами, чуть не плача, смотрел, как растворяются дымы русских крейсеров, уходящих дальше и дальше – в неизбежное, в роковое…
С большим трудом он вернул миноносец во Владивосток. Его шатало от усталости, рука с трудом вскинулась к фу–ражке: