Особенно,... 
90 
– Бежит как настеганный… Носа не видать!
Дабич с головой, замотанной бинтами, взбежал на мостик:
– Ну, слава богу, я снова на месте…
Вторичным взрывом подле него убило пять человек, и его вторично отнесли в каюту – замертво. Виноградский продолжал вести крейсер. Не прошло и получаса, как – глядь! – Дабич ползет по трапу на мостик – на четвереньках.
– Николай Дмитрич! – даже обиделся Виноградский. – Или не доверяете мне? Вас же отвели в каюту, лежали бы…
Семнадцать ранений подряд выпустили из Дабича всю кровь, но свой офицерский долг он исполнил до конца.
– Не сердитесь, голубчик, – отвечал Дабич. – Нет у меня каюты. Разнесло ее вдребезги. Вот я и решил, что лучше мостика нет места на свете…
Из интервью Н. Д. Дабича для газет: «Вы не можете представить, как во время боя притупляются нервы. Сама природа, кажется, заботится о том, чтобы все это человек перенес. Смотришь на палубу: валяются руки, ноги, черепа без глаз, без покровов, словно в анатомическом театре, и проходишь мимо почти равнодушно, потому что весь горишь единым желанием – победы! Мне пришлось остаться на ногах до последней минуты».
Уже никто на «Громобое» не боялся смерти, и потому, когда умирающий лейтенант Болотников начал кричать:
– Я жить хочу! Спасите меня! – это произвело на всех потрясающее впечатление, ибо о жизни никто не думал.
Время: 06.38. Русский флагман снова геройски развернул крейсера на защиту погибавшего собрата «Рюрика».
………………………………………………………………………………………
Началась самая убийственная фаза боя – невыгодная для нас и очень выгодная для японцев. «Россия» и «Громобой» на коротких галсах пытались заградить «Рюрик», подставляя под огонь свои борта, а Камимура с ближних дистанций действовал «анфиладным» (продольным) огнем. В носовых погребах «России» возник пожар такой силы, что пламя струями било изо всех щелей, срывая железные двери отсеков, красными бивнями оно вырывалось из иллюминаторов, как из пушек. Мостик и рубки флагмана оказались в центре пожара, все командование – во главе с адмиралом – чуть не сгорело. Люди были окружены огнем с четырех сторон (переборок), а над ними горела пятая плоскость – потолок. Полыхала краска! Этот чудовищный вулкан работал минут пять, пока в погребах не выгорели все пороховые кокоры, и тогда в еще раскаленную атмосферу снова проникли люди, забивая остатки пламени… «Россия» уже лишилась трех дымовых труб, отчего котлы задыхались без тяги, скорость крейсера уменьшалась с каждой потерянной трубой. В эти гибельные моменты Камимура запоздал с поворотом, и потому его крейсера оказались немного южнее наших.
Это случилось на отметке в 07.12, и на флагмане многим показалось, что «Рюрик» ожил машинами, задвигав рулями, готовый следовать в едином строю. Иессен скомандовал:
– Поднять сигнал: «Полный ход… Владивосток!»
Полумертвый корабль вдруг отрепетовал (повторил) сигнал адмирала, что значило: я вас понял.
– Ответил! Ей-ей, справится… еще покажет!
– Следить за буруном «Рюрика», – велел Андреев.
– Есть бурун… есть, – радовались матросы, и все офицеры вскинули бинокли. – Да, пошел с буруном, слава богу!
Иессен решил, что ждать более нельзя:
– Пока Камимура отошел к южным румбам, нам сам бог велел оторваться от него к норду… прибавить оборотов!
Поворот был завершен в 07.20, но «Рюрик» снова отстал, а Камимура уже нагонял уходящие крейсера. Ничего не оставалось, как снова вернуться на защиту «Рюрика», который в это время беспомощно разворачивало носом в открытое море.
– Еще сигнал: «Следовать во Владивосток!»
«Рюрик» вторично отрепетовал адмиралу флагами, но с места не сдвинулся. Иессен сильно страдал от ожогов.
– Что будем делать, Андрей Порфирьич?
– Выход один, – отвечал Андреев. – Если отвлечем крейсера Камимуры на себя, «Рюрик» остается со слабейшими – «Нанива» и «Такачихо». Поторопимся к нордовым румбам, пока Камимура не захлопнул это последнее «окошко»…
«Россия» и «Громобой» легли на курс в 300 градусов.
Крейсера Камимуры сразу же ринулись за ними в погоню.
Японцы шли мористее, ближе к востоку, явно желая оттеснить наши корабли к корейским берегам – прямо на камни!
Противники лежали на параллельных курсах.
Два часа длилась погоня, и два часа подряд наши крейсера отбивались из последних орудий (а комендоры тем временем разбирали на части поврежденные пушки, чтобы добыть детали для ремонта разрушенных орудий). Боясь быть прижатыми к берегу, Андреев и Дабич время от времени отворачивали свои крейсера вправо, умышленно идя на сближение с японцами, и в таких случаях Камимура не рисковал – он отходил еще дальше в открытое море, чтобы избежать попаданий.
90 
