Особенно,... 
50 
— Нельзя же все время издеваться над человеком… А Сэм и так был уже зол как черт. Это, конечно, надолго запятнает народную партию. Вадос наверняка посмеется, когда узнает о случившемся.
Я представил себе состояние Фрэнсиса, когда он осознал, что натворил.
— За ним что-нибудь подобное водилось? — спросил я.
— Не слышал. Но я встречал в Гарлеме таких парней. Понимаете, что я имею в виду? Однажды я видел, как один такой ненормальный запустил в белого разбитой бутылкой за то, что он назвал его черномазым подонком. А Сэм всегда отличался вспыльчивостью.
— У меня такое ощущение, что он мог свернуть шею и мне, прежде чем накинулся на Герреро.
Толстяк Браун пристально посмотрел на меня.
— Вы были знакомы с Фрэнсисом?
— Да. Мария Посадор познакомила нас однажды в отеле, где я живу.
— Вы знаете Марию? — спросил Браун с недоверием. — Хаклют, вы меня озадачили: вот бы не подумал, что вы принадлежите к тому типу мужчин, на которых Мария захочет взглянуть второй раз.
— Возможно, я и не красавец, — не без раздражения заметил я, — но причем здесь ее вкус?
— Успокойтесь! — пробормотал Толстяк. — Успокойтесь! Я имел в виду другое… Э… э… скажем так: вы приехали по приглашению Вадоса. А Мария спит и видит, чтобы Вадоса склевало воронье. Вот меня и удивляет, что она не плюнула вам в лицо. Я, конечно, могу и заблуждаться. Очень может быть, я ошибаюсь.
Он осушил стакан.
— Вам хорошо, — сказал он. — Вас не вызовут свидетелем по делу. Но Люкас… — будь он проклят — немало бы отдал за то, чтобы привлечь меня для показаний в суде… И мне кажется, он попытается втянуть в эту историю и Мига Домингеса. А у нас и так достаточно проблем, у Мига и у меня. Лучше мне сейчас, Хаклют, отправиться домой, чтобы порыться в бумагах. Я должен вытянуть Мига из петли, которую на него накинул Ромеро. У Мига хорошие отношения с Диасом. Одно время он даже был его любимцем. Да и теперь они остались добрыми друзьями. Надо достать для Диаса копию протокола утреннего судебного заседания. Если он захочет, то может предложить Гонсалесу сместить Ромеро по причине профессиональной непригодности и назначить новое судебное слушание. Законом это предусмотрено в исключительных случаях. Если Диас нам подыграет, Ромеро получит по заслугам.
Он встал и расплатился за себя.
— Пойду узнаю, как отнесется к моей идее Миг. Было бы глупо с его стороны сидеть сложа руки. До встречи, Хаклют. Еще увидимся.
Не знаю, прав ли был судья Ромеро или нет, оценив жалобу, выдвинутую против Герреро, как сугубо политический маневр. Но факт оставался фактом: Фрэнсис был до такой степени озлоблен, будто действительно сорвалось заранее обдуманное и разыгранное словно по нотам дело, и потому в приступе ярости убил Герреро.
И так поступил политический лидер. Что же тогда можно было ожидать от рядовых членов партии?
Подошло время обеда, но под впечатлением происшедшего я все еще никак не мог обрести равновесие. Медленным шагом возвращался я в отель. На Пласа-дель-Сур сегодня вниманием прохожих полностью владела гражданская партия. На трибуне под приспущенным флагом с траурной лентой незнакомый мне оратор произносил высокопарно-напыщенную речь, посвященную кончине Герреро, и клятвенно обещал жестоко отомстить народной партии. Видимо, Тесоль уже знал о случившемся. На площади не было видно ни его самого, ни его сторонников.
В отеле, заглянув в ящик для корреспонденции, я обнаружил приглашение на прием к президенту, о котором говорил Энжерс. Я вложил его в бумажник с мыслью о том, не послужит ли смерть Герреро достаточным поводом для отмены приема.
Смерть Герреро была главной темой вечерней «Либертад». На следующее утро опубликовала материалы, посвященные происшествию, и «Тьемпо». Там подробно говорилось о намеренной провокации со стороны Герреро и делались попытки найти оправдание действиям Фрэнсиса. И все же большего, чем надежду на замену смертной казни пожизненным заключением, «Тьемпо» при всем желании внушить не могла.
Писатель Фелипе Мендоса посвятил этому передовицу. Ничто не могло скрыть того факта, что Фрэнсис самым опасным образом проявил свой гнев и теперь должен понести наказание.
На мой взгляд, газета, стараясь как-то смягчить печальную картину, уделила слишком много места недостойному разбору иска против Герреро. В номере поместили фото Толстяка Брауна с вызывающим выражением лица и Мигеля Домингеса, который производил впечатление тихого ягненка.
50 
