Особенно,... 
146 
Солнце встало, когда он проезжал через Безансон, находящийся в пятидесяти километрах от швейцарской границы. Местность стала гористой. Дорога шла вдоль глубоких ущелий, мимо ревущих стремнин и водопадов. Часы на приборной панели показывали 6.55, когда он увидел красный с белым флажок, развеваемый утренним ветерком. Две полосы движения слились в одну, и та привела к павильону из стекла и нержавеющей стали, стоящему рядом с шоссе. Черно-белый шлагбаум был поднят, открывая машинам свободный проезд. Впереди стояла очередь из пяти автомашин.
Габриэль выключил радио и забарабанил пальцами по рулевому колесу.
Если его ждали, то именно здесь.
Бесстрастным взглядом он посмотрел в зеркало заднего вида. Позади него, резко затормозив, совсем близко от его бампера, клюнул носом «пежо», за ним пристроился «фольксваген-комби». Движение со стороны Швейцарии было не слишком оживленное, но все-таки автомобили подъезжали регулярно. У пограничного павильона он не заметил никаких надолго припаркованных автомобилей. На полосах досмотра тоже не виднелось никаких явно лишних машин.
Один из пограничников покинул пост и пошел вдоль линии ожидающих своей очереди автомобилей. Он был уже немолод, около пятидесяти, седовласый, серьезный. Вовсе не один из тех молодых и горячих парней, которые проходят здесь срочную военную службу.
Габриэль занялся подготовкой к проверке документов. Достал техпаспорт, водительское удостоверение и загранпаспорт. Согласно документам, он являлся бельгийским бизнесменом, возвращающимся к себе домой, в Берн, после недельного пребывания в Брюсселе. Он освежил в памяти номер «домашнего» телефона и адрес. И о том и о другом на границе могут осведомиться. Если они ищут Омара аль-Утайби, то будут разочарованы.
Пограничник встретился с ним взглядом и сделал знак опустить стекло.
У Габриэля по спине пробежал холодок.
Сцапали.
Опустив оконное стекло, он протянул паспорт.
— Доброе утро, — сказал он с притворно скучающим видом.
На его приветствие пограничник не ответил.
— Переднее колесо надо подкачать, — сказал тот, даже не удосужившись бросить взгляд на паспорт.
— Филен данк, — произнес Габриэль, — спасибо.
Но пограничник уже не слушал его и делал знак водителю «фольксвагена-комби» выехать на дорожку досмотра.
Пронзительный трубный звук зазвучал в ушах Габриэля.
Впереди второй пограничник махал рукой, приглашая остановившиеся автомобили скорее проезжать.
Подняв руку в знак благодарности, Габриэль тронулся с места и несильно нажал на педаль газа.
Он был в Швейцарии.
Они встретились на третьем этаже многоярусного паркинга в Международном аэропорту Женевы, расположенном вблизи деревни Куантрен. Вот уже больше года они не виделись, но не только не поцеловались, а даже не обнялись и не обменялись рукопожатиями. Он был ее диспетчером, только и всего. Открыв багажник, он поднял панель, открывающую доступ в отделение для запасного колеса. Там находилась компактная титановая коробка, изнутри обитая свинцом.
— И всего-то? — спросила она, беря от него бомбу и пробуя ее на вес.
— Невероятно, правда?
— Может, гниль не так сильна, как мы полагаем?
Первым желанием Габриэля было ударить ее, но он слишком хорошо ее знал.
— Может, и нет, — согласился он, и они вместе рассмеялись.
Женщина выпрямилась и вздохнула:
— Мне нужно идти.
— Да, — ответил он и, подняв руку, коснулся ее щеки. — Прощай, сестра.
— Прощай, брат.
В раздевалке терминала «В» Марк Габриэль в последний раз снял пиджак, брюки, рубашку и галстук. Открыв дорожную сумку, он вынул белое долгополое одеяние — рубаху-дишдашу из хлопчатобумажной ткани — и просунул голову через ворот. За дишдашой последовал бишт — напоминающая плащ широкая накидка из черного шелка, расшитая по краю ворота и рукавов золотым галуном. Он заказал эту одежду хорошему портному недалеко от площади Этуаль. Наконец он взял в руки клетчатую красно-белую куфию, иногда называемую также «гутра», и надел на голову, закрепив с помощью икаля — черного двойного шнура, туго сотканного из козьего пуха и овечьей шерсти. Он немного помедлил, поправляя одежду и наслаждаясь ее удобным покроем. Когда он взглянул в зеркало, то едва не ахнул. После двадцати лет, проведенных вдали от родины, он наконец выглядел самим собой.
146 
