91 
Борька Русланов прошел в соседний отсек, где сидели перед вахтой его приятели, позвал их:
— Эй, братва! Иди-ка сюда скорее… Нам союзник здорово цивилизованный попался — свои «корочки» под подушку пихнул!
— Тише ты, балбес! — прикрикнули на него. — Тут сплошная травля идет. Слушай лучше…
— Ну и вот, — рассказывал друзьям темпераментный Ставриди. — Только это они с якоря снялись, музыканты — горохом на палубу. «А шторм, спрашивают, скоро будет?» — «А зачем вам шторм?» — «А посмотреть, говорят, желаем…»
— Это ты о ком? — спросил Русланов, подсаживаясь.
— Да мне, понимаешь, тут вчера один матрос с миноносца рассказывал, как они «Дюк оф Йорк» ходили в море встречать. И музыкантов с собой взяли, чтобы они английский гимн исполнили… Ну вот. Из залива только на плес вышли, тут сразу корнет-а-пистон интерес проявлять начал. «А где, говорит, у вас туалетная комната?» Его, конечно, не понимают. «Клозет!» — говорит. «Чего?» — спрашивают. «Сортир!» — говорит. «Такого у нас не водится», — отвечают ему. И так он, пока до «двух нулей» добрался, тут же и концы отдал. Потом фагот с контрафаготом морского царя покормили. Бас дольше всех держался, но и он не выдержал. Палубу-то он испугался пачкать, так прямо в трубу себе отрыгнул, потом мыть ее пошел. Капельмейстер на мостик поднялся. «Беда, говорит, один барабан остался. Но ведь на одном барабане „Боже, спаси Англию“ никак не исполнить». А сам — уже за воздух держится. «Неужели, капитан, у вас нет никакого способа, чтобы спастись от ужасов морской болезни?» — «Конечно, есть, — отвечают ему. — Хотите, мы вас в кочегарку спустим, будете воду качать для камбуза? А лимонов в сахарной пудре не держим. Извините, мол, но мы не трансатлантический лайнер». И кончилось все это тем, что когда встретили они «Дюк оф Йорк», то отдали ему салют, как положено, а вся музыка по углам в лежку валялась…
История матросам понравилась. Однако посмеялись они не слишком, чтобы рассказчик не зазнавался. Но тут пришел боцман Мацута — старик последнее время, получив погоны мичмана, сам тянулся к молодежи, однажды даже на физзарядку выбежал.
— Беда прямо с этими союзниками, — сказал Антон Захарович. — Сейчас иду мимо, вижу — у него из-под подушки сапоги торчат. Ну, думаю, от смущения он их туда запихнул. Я аккуратненько, чтобы не разбудить королевского служащего, давай их вытаскивать. Он проснулся да кэ-эк вцепится в свою обувку. Так и не дал их на палубу поставить…
— А что! — неожиданно предложил Найденов. — Давайте-ка спросим у него, когда они второй фронт открыть думают?
— Скоро. Ты газет не читаешь. А там сказано, что адмирал Джемс уже выступил в парламенте…
— Это про то, что английский флот уже готов к открытию второго фронта?
— Да, — сказал Русланов, — ведь Черчилль и Рузвельт обещали, у них в настоящий момент очень широкие планы.
— Эх, планы, планы! — засмеялся Ставриди. — Как говорят, начерчиллили планов — и никаких рузвельтатов!
— Хе-хе, — без улыбки произнес боцман. — Вот обождите, они начерчиллят, а нам с вами рузвельтатить придется! Наш фронт как был, так и останется первым! И точка!.. А потому я с вашего брата теперь — во как! — требовать порядка да дисциплины буду. В ежовых рукавицах держать вас, байстрюков, стану!
— Да удержишь ли, боцман? — съехидничал Ставриди. — А вдруг вырвемся?
— Не вырветесь… Я однажды тигру за хвост держал, и та не вырвалась!
Матросы грянули дружным хохотом:
— Не трави баланду, черт старый! Кошку, может быть, и держал ты, только не тигра. Может, вот еще за подол держался!.. Ха-ха!..
Антон Захарович намек раскусил и заметно обиделся.
— Не верите? — спросил он. — Ну так слушайте тогда… Давно это было, — начал старый. Его тут же перебили:
— А как давно?
— При царях еще! Тебя, салагу, даже в проекте никто не держал. А я тогда уже в унтерах ходил. Нашивки имел. Красивым был. Да-а… И, помню, в Кронштадт балаган из Питера привезли. А там тигров показывали. Ученых, конечно. Хотя и мало жалованье, а все купил билет в первом ряду. Не париться же в галерке. Мы — люди гордые. Да-а… Ну, тигры сигают по арене, через кольцо прыгают. Цигарки курят. Потом рядком уселись, на дрессировщицу глядят. А один — как раз насупротив меня уселся. И хвост-то свой меж прутьев выставил. Покрутил им, покрутил и ко мне, вижу, кладет…
«Аскольд» затрясло и повалило в затяжном крене. Через раскрытую дверь было видно, как заметались в узких проходах потоки воды, затрещали под ветром полотнища парусины. Пенистые струи с шипением размывали на палубе остатки шлаковых отбросов.
91 
