92 
Где-то вылетела из шаблонов посуда и со звоном разбилась.
— В океан выходим, — сказал боцман и продолжал свой рассказ дальше. — На чем я остановился-то?
— На хвосте, — подсказали ему.
— Ну, значит, хвост. Пушистый такой, красивый. Прямо у меня на коленях лежит. И на конце — кисточка. Помню, я еще подумал тогда: вот бы для бритья такую… Ну ладно. Сижу, значит. Хвост при мне. Тигра тоже сидит. Тут я и решил: если уж трогать, так трогать сейчас. Другого такого случая не будет. Да и похвалиться на корабле перед ребятами хотелось. Мол, что вы! А я вот тигра за хвост держал. Оно, конечно, время такое. Молодость! Да-а… Уже без четверти, — заметил Антон Захарович, глянув на часы. — Вам, ребята, на вахту скоро пора…
— Да давай, не тяни ты, рассказывай!
— И расскажу. Вот я его и погладил. Вдоль хвоста. Тигре это, видать, не понравилось. Все-таки — не кошка ведь. Он хвостом-то кэ-эк махнет! А рядом со мной купчиха сидела. Прямо по морде ее так и стебанул! А купчиха кра-асивая такая. Я хвост от нее вежливо отвел и говорю: «Извините, мол, животная — не человек, она же не понимает». И держу хвост. Тут моя тигра кэ-эк рявкнет на дрессировщицу! Да как бросится в ее сторону! Не давать же пропасть дамочке. Я тут хвост на руки намотал, ногами в барьер уперся. Натянул что есть силы. Дело-то ведь привычное. Что канат, что хвост. Тут молоденький матрос подскакивает: «Господин унтер, говорит, не надо ли помощи?» А в балагане народишко-то…
Вошел рассыльный Мордвинов и прервал рассказ боцмана:
— Комендоры! Готовьтесь на вахту.
— Есть, идем! Что наверху?
— Наверху — небо, внизу — вода, слева — берег, справа — море…
Через несколько минут, одетые по-штормовому, комендоры поднялись на верхнюю палубу. Легкая прозрачная дымка — предвестница ночи — неторопливо сгущалась над морем. Тени двух транспортов колебались во мгле призрачными плоскими силуэтами. Звезды еще не обозначились на горизонте. Летела водяная пыль, ветер тонко и надрывно посвистывал в мачтах. Щелкал телеграф на мостике.
Рябинин стоял в ходовой рубке. Кок принес пробу ужина, балансируя на прыгающей палубе, едва-едва не разлил содержимое тарелки.
— Ты как несешь? — сердито спросил Пеклеванный, берясь за ложку и откусывая кусок хлеба.
— Несу… Только бы не ошпариться. Прямо с жару!
— А пальцы у тебя где?
— Как учили, товарищ лейтенант. На отлете держу.
— Врешь! Опять у тебя пальцы в тарелке купались. Смотри, даже ошпарил их…
Такие сцены во время пробы на походе повторялись уже не раз, и на них мало кто обращал внимание. Может быть, кок и вправду залез нечаянно пальцем в тарелку.
— Но надо же понять и кока, — говорил Рябинин. — Ты, парень, только руки мой почаще. А вот скажи, нет ли косточки у тебя? Моселка бы мне поглодать!
Скоро кок принес на мостик большую кость с сочными махрами мяса, и Рябинин, чрезвычайно довольный, что ему угодили, забрался в угол рубки, стал работать зубами. Занятие с костью не мешало ему наблюдать за морем, и он часто покрикивал в сторону рулевого Хмырова:
— Правее, правее немного. Следи за гребнем…
Матрос, прищурив острые раскосые глаза и ссутулив плечи, цепко всматривался в картушку магнитного компаса. Широкие ладони его лежали на штурвале, сжав точеные медные рукояти.
— Рулевой, видишь? — спрашивает Рябинин.
— Так точно, вижу.
Перед патрульным судном встает вспененная гряда. При матовом свете догорающего неба она фосфорится и играет недобрым блеском.
— Раскромсай ее форштевнем к чертовой матери!
— Есть принять волну…
Водяной вал медленно наступает на корабль, угрожая свирепо свистящим гребнем. Рябинин высасывает из кости мозг и смотрит на волну, рассчитывая на глаз расстояние и силу удара. Минута, другая… Раз! «Аскольд» уже погрузил в страшную волну свой полубак, тяжко содрогается машинами и корпусом от напряжения и дифферента. Вода, нависнув над его палубой, кажется, уже никогда не отпустит его.
— Ну-ну, дорогуша, — говорит Рябинин. — Что же ты? Давай, выкарабкивайся как можешь… Покажи свою прыть!
И, развалив волну, с грохотом отряхиваясь от непомерной тяжести, патрульное судно рывком выносится наверх — такое гордое своей победой, все в туче брызг, в каскадах пены.
— Ловко получается! — заметил Самаров. — Любо-дорого посмотреть, приходи, кума, любоваться!
— Неплохо! — крякнул Рябинин. — А все отчего, ты думаешь? А оттого, что ежели имеешь дело с водой, то прежде посоветуйся с опытом, а потом с разумом.
92 
