ФАНТАСТИКА

ДЕТЕКТИВЫ И БОЕВИКИ

ПРОЗА

ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ

ПРИКЛЮЧЕНИЯ

ДЕТСКИЕ КНИГИ

ПОЭЗИЯ, ДРАМАТУРГИЯ

НАУКА, ОБРАЗОВАНИЕ

ДОКУМЕНТАЛЬНОЕ

СПРАВОЧНИКИ

ЮМОР

ДОМ, СЕМЬЯ

РЕЛИГИЯ

ДЕЛОВАЯ ЛИТЕРАТУРА

Последние отзывы

Леди туманов

Красивая сказка >>>>>

Черный маркиз

Симпатичный роман >>>>>

Креольская невеста

Этот же роман только что прочитала здесь под названием Пиратская принцесса >>>>>

Пиратская принцесса

Очень даже неплохо Нормальные герои: не какая-то полная дура- ггероиня и не супер-мачо ггерой >>>>>

Танцующая в ночи

Я поплакала над героями. Все , как в нашей жизни. Путаем любовь с собственными хотелками, путаем со слабостью... >>>>>




  44  

Я не просила, но Серж убрал остальные — заметил, что я упираюсь в них взглядом.

Мой портрет, кстати, ему не пришло в голову оформить в рамочку и поставить на видное место. С другой стороны, что же он галерею из дам сердца будет сооружать?

И сколько нас было?

Порыться в бумагах, найти снимки? Я ведь знаю, где они лежат — в нижнем ящике комода. Вдруг наткнусь на какое-нибудь шпионское оборудование или секретные бумаги?

И вообще это неприлично — рыться в чужих вещах. А вражескому агенту соблазнить честную российскую девушку прилично?

Фотографий было не десятки — сотни, целый чемодан. Лет за двадцать. Я рассматривала их несколько часов, и голова у меня пошла кругом. Я относилась к Сержу как к подарку небес, свалившемуся мне в руки, и всерьез не задумывалась над тем, что прежде он мог принадлежать кому-то другому.

А Серж до меня прожил целую жизнь.

Альбомы с детскими фотографиями пролистнула быстро. Как же, «родился, учился за границей» — ни одной детали из нашей жизни, сплошное импортное благополучие. С трудом узнала Сержа, выпускника какого-то университета, — в мантии и со смешной шапочкой средневекового алхимика на голове.

Те снимки, на которых он был молод, вызывали у меня странное чувство, даже не ревности, а обиды. Словно я отказывала ему в праве на молодость, словно он глупостями занимался, вместо того чтобы быть рядом со мной. И не важно, что я в это время лежала в колыбели с соской во рту или лепила куличики из песка.

Я всматривалась в мгновения чужой жизни, выхваченные щелчком фотоаппарата, обрезанные по краям, и пыталась понять, что за человек была жена Сержа. Вот она забирается на пирамиды, катается на водных лыжах, позирует с фужером в руках на каком-то приеме, сидит за рулем открытого спортивного автомобиля… Не красавица писаная, но миловидная, стройная, всегда стильно одетая и причесанная волосок к волоску. Понять по фотографиям: была Мария немногословной или болтливой, смешливой или сдержанной, волевой или истеричной — невозможно. Да это и не имело значения: плохое умирает с человеком, в памяти остается светлое.

Пусть бы она обладала всеми добродетелями мира — женщина, смерти которой я обязана тем, что встретилась с Сержем. Только бы он нас не сравнивал — тягаться с умершими никому не по силам.

После рождения дочери количество фотографий значительно возросло — они запечатлели ее во множестве снимков — от крохотного младенца до почти подростка.

Лидия была похожа на мать — тот же овал лица, разрез глаз — и неуловимо — на отца.

Я жадно всматривалась в снимки Сержа с дочерью — таким я его не знала. Умиротворение, гордость, нежность, умиление, то притворная серьезность, то неудержимая, до глуповатости, радость — он любил дочь так, как, наверное, не любил никого. И не сможет уже полюбить.

Неужели эта счастливая жизнь, с путешествиями, детскими праздниками, пикниками на берегу экзотического моря, семейными торжествами, оборвалась в одночасье? А если нет? Продолжается где-то, а он сюда засланный? Никогда не поверю, что Серж способен придумать смерть жены и дочери. Ему-то, наверное, и разрешили взять снимки, потому что близких уже нет в живых.

В прошлой (и в нынешней) жизни Серж был очень богат. По повторяющимся интерьерам можно было догадаться, что многие снимки были сделаны в их доме. Громадный особняк в какой-то теплой стране с пальмами и клумбами ярких цветов, открытый бассейн со столиками, тентами и лежаками вокруг, стеклянные веранды, выходящие в сад, прислуга в белых фартучках и пиджаках на заднем плане, дорогие автомобили…

Сколько ему должны платить за прозябание здесь? Или он бежал от горя, решил утопить его в нелегкой шпионской работе? А тут я подвернулась, влюбилась в него, нечаянно разоблачила, и ему пришлось делать мне предложение. Фиктивное, конечно.

Что я в сравнении с этими образчиками буржуазного благополучия? Моя квартира, работа, толкотня в метро, очереди на оптовых рынках, банки для консервирования на балконе, дешевенькие чулки, алюминиевые кастрюли, купленные еще мамой, мои друзья, живущие от зарплаты до зарплаты и покупающие фрукты только детям, да и то не часто…

Убрав фотографии, я свернулась клубочком на диване, который сохранял легкий запах Сержа, и тихо, без слез, оплакивала свою горькую долю. Потом задремала, так и не раздеваясь и не уходя полностью в сон. Ночью Рэй, спавший на полу рядом с диваном, тяжело и совсем по-человечьи вздыхал и постанывал. Ведь человека не могут посадить с тюрьму вместе с его собакой? Значит, Рэй останется со мной. И будет всю жизнь тосковать по Сержу. И я буду. Кажется, тоже всю жизнь. Замечательная перспектива.

  44