Я никогда не встречал женщины, которая не красила бы губы и не посыпала бы лицо порошком.
— Пудрой. Я пользуюсь кремом, а губы крашу бесцветной гигиенической помадой с глицерином. А косметику и правда не люблю.
Я рассказала Сержу, что в детстве мы жили в большой коммунальной квартире на Преображенке. Мне и Ире было лет по двенадцать, а нашей соседке Ольге — около двадцати. Каждый вечер, готовясь к свиданию, Ольга усаживалась перед зеркалом и начинала священнодействовать. Мы с Иркой наблюдали. Ольга брала карандаши и кисточки и разрисовывала лицо. Плевала в коробочку с тушью, елозила в ней щеточкой и красила ресницы. Наводила ядовитые зеленые или голубые тени на веках. Красным карандашом обводила контур губ, потом закрашивала их помадой, а сверху жирно мазала блеском. На обычный крем наносился тональный, слегка коричневый, потом — сухая пудра, потом — румяна.
Когда Ольга возвращалась вечером со свидания, все это смывалось с использованием жирного крема и ваты — умываться мылом нельзя, кожа испортится. Тампоны ваты, на которых оставалась стертая с лица краска, были отвратительного цвета: черные — с тушью, коричневые — с пудрой, синие или зеленые — с тенями.
Ирину макияжные процедуры завораживали, ей не терпелось самой поскорее начать краситься, что она потихоньку от родителей и делала. На сэкономленные от обедов деньги покупала косметику и тайком красилась в подъезде. У меня же боевая раскраска вызывала стойкое отвращение. Во-первых, унизительно с помощью акварельных ухищрений делать себя краше, чем ты есть на самом деле. Для кого? Для мальчиков? А почему они для нас физиономии не разрисовывают? Во-вторых, все эти карандашики и кисточки, баночки и тюбики напоминали орудия живописца, то есть Предназначались для предметов неодушевленных — чистых полотен, а я себя числила в личностях высокодуховных. Но самое большое отвращение у меня вызывали те самые ватки со смытой краской. По доброй воле слой грязи на лице носить?
— Ты ведь и волосы не красишь, Кэти, — сказал тогда Серж, — а вначале я думал, что ты делаешь это с большим мастерством.
— Конечно, не крашу. Если лень нос напудрить, то уж волокита с покраской волос совсем не по мне. Я, к твоему сведению, мутантка — ошибка в игре природы. По законам генетики, у человека не могут так разительно отличаться цвет бровей, ресниц и волос на голове, как у меня. Поэтому — берегись: от нас, мутантов, всякого ожидать можно.
— Кэти — ты самая счастливая ошибка природы, — заверил Серж.
Думала об Ирине, но незаметно вернулась к Сержу — мои мысли тянутся к нему, как металлические стружки к магниту. А Иришка, наверное, все еще плачет, размазывает ладошкой слезы по щекам, хлюпает красным распухшим носом. Она боится плакать в голос, чтобы не испугать сына, давится слезами, и у нее дрожат грудь и живот, сотрясаемые задавленным рыданием.
Сон начинал одолевать меня, и я видела странную картину. Все люди разделены на пары: я и Серж, Ира и Петя, мама и «лицо кавказской принадлежности», тетушка и ее выгнанный муж, Толик и его жена… Потом двойки превращаются в тройки, в треугольники: ко мне тянет руки Толик, Сержа держат в плену воспоминания о жене, Петя смотрит в сторону, Октябрьский безбожно заигрывает с новой анестезиологом. Треугольники соединяются в причудливые многоугольники, сторонами в котором служат человеческие руки. И вот уже замысловатая сеть покрыла земной шар, все люди оказываются связанными друг с другом. Умершие выпадают из этой сети, но на их месте появляются другие люди, руки которых закрывают прореху. Паутина все время движется, колышется. Кто-то рвет ее, бросает свою пару, кто-то сильно растягивает, как Петя, отъехавший от семьи. На наш с Сержем узелок в паутине мне захотелось капнуть клеем, чтобы закрепить его намертво. Так удерживают порванную петлю на чулке — склеившись, она не ползет дальше.
Остаток сна, который я запомнила, уже никакой философии и картины мира не представлял — мне снились колготки, которые я неустанно латаю.
* * *
Мой рабочий день заканчивается в пять часов. Ехать на «Сокол» к Пете еще рано.
Я получила зарплату и решила поправить свой гардероб, поехала в ЦУМ. Моя специальность, к счастью, не требует разнообразия нарядов. Большей частью я хожу в джинсах и свитерах, приезжая в больницу, переодеваюсь в халат или брючки с блузкой. Сержу, наверное, уже претит видеть меня в подростковой одежде. Я решила купить себе юбку.