67 
– Выкуп? – робко подала голос Ньенна. – Какой выкуп?
– За вас, ваше высочество, – любезно объяснил управляющий. – Полагаю, для начала мы назначим сумму в пятьсот тысяч золотых фрозентариков… или лучше сразу миллион?.. ваше высочество, что вы делаете?!
Ньенна бросилась Бельзедору в ноги. Захлебываясь слезами, она просила, умоляла не возвращать ее в Шевларию, не возвращать в лапы советников, спящих и видящих во сне императорскую корону. Ньенна предпочитала быть пленницей в Цитадели Зла, лишь бы не оказаться снова во дворце, в котором прожила всю жизнь. Она больше не желала видеть его древние стены и бьющую в глаза роскошь.
Бельзедор уселся на трон, взял на колени кота и задумчиво поглядел на рыдающую Ньенну. Пожалуй, вернуть ее домой будет куда большим злодеянием, чем оставить здесь.
– Так мне начать зеркаломост, Властелин? – растерянно спросил управляющий.
– Оставьте это, господин управляющий, – махнул рукой Бельзедор. – Вы можете остаться у нас в гостях, ваше высочество. Места в цитадели хватит.
– Благодарю вас, лорд Бельзедор, – робко улыбнулась Ньенна. – Обещаю, я не буду вам мешать.
Бельзедор вздохнул. Теперь у него две принцессы, но получить выкуп не удастся ни за одну. Папа первой согласен еще и приплатить, чтобы больше не видеть дочь, вторая ударяется в истерику при одной мысли о возвращении домой.
И что теперь делать в этой ситуации?
– А вот в империи Рулье тоже есть подходящая принцесса, – ненавязчиво сообщил управляющий. – Ей, правда, еще только пятнадцать лет, но…
– Пожалуй, с меня достаточно, – покачал головой Бельзедор. – Я и этих двух не знаю куда девать – не хватает мне еще третьей… да к тому же несовершеннолетней.
– Пятнадцать лет – это не так уж и мало… В некоторых странах замуж выходят даже раньше…
– Нет, не стоит. Давайте вначале…
В воздухе просвистел арбалетный болт. Он угодил Бельзедору прямо в щеку, заставив умолкнуть на полуслове. Конечно, на коже не появилось и царапины, и это заставило принцессу Дарен зло поморщиться и топнуть ногой. Это она только что спустила тетиву.
– Песья кровь! – сплюнула Дарен, снова крутя рукоять.
– Что вы делаете, ваше высочество? – вежливо поинтересовался Бельзедор.
– Я нашла арбалет, – рассеянно ответила принцесса.
– И решила, что меня можно из него убить? – приподнял бровь Бельзедор.
– Но попытаться-то можно было? – фыркнула Дарен, снова спуская тетиву.
Второй болт вонзился Бельзедору прямо в глаз и остался торчать. Чувствуя раздражающий зуд, Темный Властелин выдернул досадливую занозу и часто заморгал.
– Отберите у нее эту штуку, – велел он прихвостням.
С арбалетом Дарен рассталась без особого огорчения. На прихвостней она смотрела так самоуверенно, словно была их госпожой, а не пленницей.
– Между прочим, я не совсем поняла, какого кира здесь происходит, – заявила Дарен, глядя на Ньенну. – Тебе что же, одной принцессы мало? Ты еще и вторую похитил?
– А тебе-то какое дело? – не понял Бельзедор. – Кстати, почему ты не в камере?
– Дверь была открыта, вот я и вышла.
– Почему?
– А почему я должна там сидеть, если дверь открыта? Что я, дура, по-твоему?
– Я спрашиваю, почему дверь была открыта. Это же все-таки тюремная камера.
– Откуда я знаю? Это твоя дверь, а не моя. У меня даже ключей от нее нет.
– Мы не успели врезать новый замок, Властелин, – виновато объяснил управляющий. – Прошу простить за эту халатность. Виновные будут строго наказаны.
– Кстати, когда новый замок будет врезан, я хочу получить ключ, – потребовала Дарен. – Мне не нравится, что всякая шваль может в любой момент войти в мою комнату.
– Камеру, – поправил Бельзедор.
– Не вижу разницы.
Ньенна смотрела на Дарен робким взглядом, пытаясь сообразить, кто эта рыжеволосая девушка – такая же пленница или же приспешница лорда Бельзедора? Так и не разгадав эту загадку самостоятельно, Ньенна наконец решилась спросить саму Дарен.
– Я Дарен, принцесса Гарийской Империи, – коротко кивнула та. – Меня похитил вот этот тип на троне, но меня очень скоро освободит рыцарь в блистающих доспехах.
– Ты что, зациклилась на этих блистающих доспехах? – устало спросил Бельзедор.
На свои доспехи он посмотрел с некоторой обидой. Они совершенно не блистают. Они чернее самого черного угля, чернее сажи, чернее чернил, чернее сердца ростовщика – а этого не так-то просто добиться.
67 
