Особенно,... 
45 
К несчастью, дочь купца совершенно не умела ориентироваться на местности и к вечеру забрела в один из тех дальних глухих уездов, что еще оставались под властью господина Нагасавы и где он находился сейчас вместе с отрядом из трехсот самураев. Разумеется, крестьяне не хотели принимать Кэйко, и ей пришлось униженно умолять их предоставить ей кров, а на следующий день случилось то, что должно было: ее обнаружили, схватили и силой приволокли к тому, от кого она как раз и стремилась скрыться.
Нагасава едва узнал свою наложницу: оборванная, грязная… Теперь, после всего произошедшего, он прежде всего видел в ней нечто отталкивающе расчетливое, бездушное. Он едва ли не вырвал у нее сына; Кэйко подумала: он хочет его убить! – и страшно закричала, но выражение глаз Нагасавы привело ее в чувство: в них вспыхнула надежда, гордость и… любовь. Застывшие неулыбчивые губы дрогнули, когда он взял ребенка. Однако стоило Нагасаве вновь посмотреть на Кэйко, как в глубине взгляда появилась холодная жестокость – то был взгляд высшего существа, от которого ничего не укроется, которого бесполезно молить о пощаде. Нагасава долго всматривался в ее любовно выточенное природой, нежное, как цветок, лицо, – всматривался в последний раз. Ради этой подлой женщины он расстался с броней уверенности в себе, которая была в его крови, крови правителя и самурая. Нагасава решил убить Кэйко. Только так он сумеет покончить с сомнениями и слабостями! Сколько можно позволять ей сотрясать сокровенные глубины его души, а потом выворачивать их наизнанку и топтать ногами!
Для него сын был прежде всего его сыном, Кэйко лишь выносила ребенка, родила и вскормила. Сына должен воспитывать отец, стало быть, теперь, когда мальчик отнят от груди, он вполне может обойтись без матери.
Поскольку Кэйко не принадлежала к самурайскому сословию, Нагасава не мог приказать ей совершить сэппуку; пыткам женщин тоже не подвергали. Все делалось быстро и просто, без предъявления обвинения и без свидетелей: перерезать горло где-нибудь в безлюдном месте, в лесу или лучше у реки, куда потом можно сбросить тело. Иного она не заслуживает.
Неподалеку было ущелье, по дну которого протекала небольшая речушка, и вот сюда-то Нагасава и приволок Кэйко. Ее ноги и руки не были связаны, Нагасава лишь намотал на кулак ее длинные черные волосы. Разумеется, Кэйко упиралась и кричала так, что на протяжении всего пути с деревьев то и дело с шумом взмывали стайки вспугнутых птиц. Нагасава морщился: эта низкая женщина даже умереть не может с достоинством – молча и гордо, с осознанием вины, со спокойными раздумьями о прожитой жизни. Нет, она вырывается и вопит, уродливо кривя рот, заливаясь жалкими слезами! Поистине такая заслуживает только презрения!
Кэйко затихла лишь на краю обрыва, где Нагасава остановился, чтобы передохнуть и немного собраться с мыслями. История с этой женщиной – урок на всю жизнь! Нельзя подвергаться сомнениям, впускать в сердце жалость!
Он повернулся лицом к обрыву и вынул меч. И тут случилось невероятное: Кэйко вцепилась зубами в кисть Нагасавы и что есть силы сжала челюсти. Брызнула кровь – от неожиданности, злобы и боли Нагасава слепо ударил и… попал по туго натянутым прядям волос. Великолепный клинок разрубил их мгновенно, и… Кэйко оказалась на свободе! Она откатилась в сторону, потом вскочила на ноги и бросилась бежать. Нагасава – за ней. Она неслась то по голой земле, то по траве, под упругими ветками, осыпавшими ее дождем капель, неслась, не видя дороги, зная одно: если Нагасава ее догонит – убьет на месте.
Она взбиралась все выше и выше, потом остановилась: здесь вновь был обрыв, внизу текла все та же мелкая речушка, дно которой усеивали острые камни. Что делать? И вдруг Кэйко увидела мост, вернее, не мост, а просто бревно, довольно небрежно перекинутое на другую сторону: там вилась, уходя дальше, в горы, неприметная тропинка.
Был момент, когда она остро ощущала бессилие и почти непреодолимое желание броситься на землю и больше не двигаться. Наверное, Нагасава убьет ее быстро – другая смерть будет мучительной: жуткий полет и падение на каменные обломки! Кэйко содрогнулась. Нет, она не желает выбирать между смертью и смертью, ей нужна жизнь!
Она давно сбросила гэта и теперь ступила на мокрый шершавый ствол босыми ногами. Она зажмурилась, но потом заставила себя открыть глаза. Куда смотреть? Лучше туда, прямо, на спасительный берег! Если вверх или вниз, то закружится голова!
45 
