Особенно,... 
128 
Почему Ирина не рассказала все коллегам? Не хотела портить праздник? Да! Не желала будить воинственный пыл? Верно! Он им еще пригодится. Но главное, что она сама, так называемый лидер, была бессильна. Из американского Денвера она не могла влиять на положение дел в лаборатории. В этом директор совершенно прав. Принять участие в личной судьбе сотрудников? Рекомендовать публикацию в журнале или контракт за границей – возможно. Но для рекомендаций нужны зримые достижения. Работа, а не болтовня за пустыми столами. Замкнутый круг.
– Почему ты грустишь? – тихо спросил Никита.
– Немного устала, – почти не соврала Ирина.
– А я вызвал сюда Димку, своего приятеля-журналиста. Скоро приедет.
Ира кивнула и посмотрела на своего преемника, нового руководителя лаборатории. Отличный ученый и, к сожалению, мягкий, глубоко порядочный человек. Не боец! Жаль, что Юсупов еще молод. Вот из кого бы вышел отличный руководитель. Конечно, Никита коварный обольститель, волокита и жуир, но обладает упорством, близким к нахальству, не трепещет перед авторитетами и, вроде Ксюши, в лепешку разобьется, если решает не собственные, а чужие проблемы. Из него получится лидер – голодовка это показала. Получится, если прежде его не съедят.
Прибыл журналист Дима, невысокий хрупкий молодой человек. Внешность у него была почти девичьей, а язык (статей и заметок), по словам Никиты, ядовитый. Дима работал в газете, которую остроумно и созвучно названию окрестили «Московским мозгомойцем». Ирина поставила перед Димой свою тарелку со свиным шашлыком и жареной картошкой. Она не притронулась к высококалорийному блюду, а Дима уминал за обе щеки. Ирина осторожно спросила, не станет ли он писать об инциденте в их институте.
– Информационный повод равен нулю, – ответил жующий Дима, – теперь в каждом ЖЭКе если не голодовка, то забастовка.
Ирина облегченно перевела дух, увидела входящую в зал Ксюшу, поднялась навстречу.
Познакомившись с Никитой и Димой, Ксюша невольно приглядывалась к объекту тайной любви подруги. Что говорила Ирина? Адонис, плейбой… Ксюша ожидала увидеть красавца вроде Костика или Олега. Ничего подобного! Долговязый лопоухий парень, с простоватым лицом, единственным украшением которого была несбритая шетина. Вот на ученого действительно не похож – в ухе серьга, из-под короткого рукава рубашки выглядывает часть какой-то татуировки на плече. Марк по сравнению с Никитой – как роскошный чистопородный мастиф (самая дорогая собака) рядом с русской борзой, у которой папа был залетным дворнягой. То есть каждый по-своему, особенно рефлексами, может быть хорош, по экстерьером специалиста не обдуришь!
– Ксюша, – говорила Ирина, – Дмитрий, тот самый журналист. Он любезно согласился написать о твоем фонде.
– Валяйте, – снизошел Дима. – У меня сегодня вечер свободный, возьму интервью.
Ксюше было не до интервью. Но в ее ситуации привередничать не приходилось. «Возьму корреспондента с собой, – решила она. – Пока ребята вещи собирают, поговорим, потом отвезу его до метро».
Напрашивался и Никита: «Я с вами, возьмите, что вам, жалко, с Димкой вернусь». Ирина вопросительно посмотрела на подругу. Ксюша махнула рукой – пусть едет. Обе подумали – Марк его увидит и убедится в глупости своих домыслов.
Появление Никиты в Санлюбе было спонтанным, а визит соседа Тофика с объяснениями Поля замыслила давно. Конечно, сейчас у них с Васей как бы все сгладилось. Но ведь темное несправедливое пятно осталось! Разве не правильно по-человечески поговорить и навести полную чистоту?
Утром Поля сдала анализ и тут же вернулась на такси в Санлюб. Но с отъездами и разъездами получилось, что Джери два с лишним часа сидела взаперти. Она встретила Полю бурным ликованием, прыжками с переворотами в воздухе и полным забвением вчерашней экзекуции. Поля схватила щенка, и они принялись целоваться: Поля чмокала шерстяную мордочку, Джери облизывала лицо хозяйки.
– Сейчас курабье по старинному бухарскому рецепту испеку, – обещала Поля, – дам тебе одну штучку, только Ксюше не говори.
Курабье Поля уложила горкой па красивую тарелку, накрыла салфеткой и отправилась к Тофику.
Он дал себе слово никогда не иметь дела с соседями справа. Но эта женщина! Она была похожа на ходячую перину. Казалось, уткнешься – и провалишься в мягкую негу. А какое печенье пекла! Курабье на языке таяли. А говорила! Каждое слово – прямо в сердце.
– Я хочу, – говорила Поля, – чтобы вы меня поняли как мужчина. Не в смысле мужчина мужчину. А наоборот – мужчина женщину. От вас зависит моя честь.
128 
