153 
— Я из губы Сайда, — ответила она, — зовут меня Таней… А вас?.. Мы тоже уходим ночью к Титовке…
Так состоялось знакомство. Мордвинову было легко с этой веселой толстушкой, которая, прильнув к его плечу, наивно выбалтывала секреты про своих подруг, но мысли молодого лейтенанты были заняты другим. В сердце опять неожиданно вошла острая, какая-то тягучая тоска по Вареньке, и, слушая Таню, он безразлично отвечал:
— Да?.. Что вы говорите?.. Вот как… Интересно…
Однажды, откинувшись назад, она неожиданно спросила:
— О чем вы думаете?
— Я?.. Да так, ни о чем.
— Нет, — возразила Таня, — я же ведь вижу, что вы все время думаете.
Ее голова находилась на уровне его плеча. Якову стало смешно.
— Я думаю, что вы хорошая девушка.
— Шутите, — недоверчиво сказала она.
— Шучу, — согласился моряк..
А он как раз и не шутил. Ему действительно казалось, что в этой девушке, с которой его свела на час военная судьба, он мог бы, наверное, найти человека-друга на всю жизнь. И не только в ней, но и в другой, — вон как их много кружится!..
Может, но — не хочет. И никогда не захочет, потому что не отболело в душе старое — все, что связано с Варенькой. И вряд ли когда-нибудь отболит…
— …А потом снова вернемся…
Она что-то говорила ему, а он прослушал. Неудобно!
— Что вы сказали? — спросил он, смутившись.
— Ну вот видите, — обиделась Таня, — вы все время о чем-то своем думаете, думаете… Я предлагаю вам выйти на волю.
«Выйти на волю», — так говорят деревенские девушки.
Они вышли на крыльцо. Посреди узкой губы копил пары тральщик. Прошла мимо машина, колотя дорогу цепями. А там, где чернели вдали изломы скал, небо вспыхивало отблесками орудийных залпов, и девушка спросила:
— Это на Муста-Тунтури?
— Да, — ответил он.
Матросы, курившие на крыльце, бросили окурки и ушли дотанцовывать. Мордвинов, которому искренне хотелось сделать девушке что-нибудь приятное, позаботился:
— А вам не холодно?
— Нет…
Таня взяла его за руку; медленно и бездумно они пошли вдоль берега. «Вот если бы ей передать то, что было у Вареньки, — размышлял Мордвинов, — вот тогда, может быть…»
— Все-таки холодно, — неожиданно сказала девушка.
Они стояли вдали от жилых строений. Ветер доносил к ним свист пара на тральщике да музыку, вырывавшуюся время от времени из раскрытой двери солдатского клуба.
— Да, холодно, — машинально повторил Мордвинов и, не зная, чем закрыть девушку, осторожно обнял ее. — Холодно, — тихо повторил он и совсем неожиданно для себя поцеловал Таню сначала в лоб, потом в щеки, потом в теплые вздрагивающие губы; он целовал ее и в каком-то исступлении повторял только одно слово: — Холодно, холодно, холодно…
— Уйдешь, — вдруг сказала она, — уйдешь сегодня в десант и… Боюсь я!
Когда возвращались обратно, Яков почему-то обозлился на себя, на девушку, на свою память. Особенно на память, которая ничего не теряла, все хранила. Холодно было ему с этой девушкой и хотелось целовать не то лицо, а другое — любимое…
— Уйду, но ты не бойся, — сказал он.
И, сделавшись грубоватым, каким умел быть только он, неожиданно спросил резко:
— А почему ты позволяла мне целовать себя? Таня остановилась, пожала плечами.
— Я и сама не знаю почему, — просто сказала она, даже не заметив, что он назвал ее на «ты».
— А все-таки?..
Она помолчала немного, потом всхлипнула и, повернувшись, быстро убежала. А лейтенант остался один, продолжая думать:
«Почему же она так легко позволила?..»
Он понял — почему, когда мощный океанский прибой выбросил его на вражеский берег и длинный егерь выстрелил ему прямо в живот. Пуля срикошетила о саперную лопатку, и бежавший следом матрос, вырвавшись вперед, заколол фашиста штыком.
«Так вот почему, — решил Яков, швыряя перед собой гранату, — она просто жалела меня, потому что я могу погибнуть сегодня…»
— Урра-а!.. — кричали десантники, выходя из воды на берег; лейтенант кричал вместе со всеми и почему-то решил, что в этот вечер так целовали не только его. Многих целовали, и, может быть, никому уже не испытать в жизни таких поцелуев, даваемых за час до боя. Даваемых без любви. Но — от большой женской любви!..
— Выходи на дорогу!.. Выходи, ребята! — кричал капитан Ярошенко. — Западная Лица уже за нами!..
Какой-то здоровенный десантник в ватных штанах вырвался вперед, остервенело крича:
— Эх, па-алундра, егерь…
153 
