149 
– В Стене к Рождеству ожидают прибытие канцлера Ратбода Трирского. Он должен был приехать ранее, но по пути неожиданно задержался в Меце. Я слышал, как Ренье говорил об этом с Рикуином.
Бархатистые, темно-карие глаза Эммы так и впились в Эврара. Щеки почти слились бледностью со складками обрамлявшего лоб и щеки покрывала. Она поняла. Мец – город Гизельберта.
Эврар встал, подошел к очагу и, поставив ногу на его выступ, уперся в колено ладонями.
– Ратбод никогда особо не симпатизировал Гизельберту, – сказал, словно выплюнул, сквозь зубы.
И тут же стал говорить, что ему не нравится Стене, что лучше бы церемония происходила в расположенном не так далеко Вердене – поистине прекрасной крепости. А в Стене даже стен-то никаких нет, не считая укреплений собора.
В самом деле, городок Стене – древний Астендум Станакум, – расположенный в долине реки Маас и на ее островках, не принадлежал к разряду тех укреплений, в которых обычно проживали правители. По сути, он представлял собой ремесленную слободу, окружавшую дворец и монастырские постройки. По его кривым запутанным переулкам можно было беспрепятственно выйти к поросшим лесом холмам на востоке. И хотя из-за наличия в городе знатных особ на подступах держали усиленные караулы, из города и в город можно было проникнуть беспрепятственно. Когда-то здесь, в соседнем лесу, убили короля Дагоберта, и Эврар считал, что Длинной Шее не следовало бы забывать об этом, когда он решил избрать местом своего пребывания Стене.
Отсутствие стен, однако, имело и свои преимущества. Так, из-за наплыва множества народа здесь не наблюдалось обычной для городов-крепостей толчеи, хотя в Стене съехалось столько народа – торговцев, паломников и просто мелких феодалов с семьями, – что городок был забит до отказа. Цены на жилье возросли, а вдоль строений города вырос словно новый городок бродячих жонглеров, поводырей медведей, передвижных мастеров-кузнецов, продажных девок, шарлатанов-лекарей, бродячих проповедников, всевозможных торговцев – от солидных купцов с внушительной охраной до простых лоточников или просто окрестных жителей, приторговывающих ремесленными поделками или охотничьим уловом.
Все это сборище шумело и галдело, давало представления, торговало, клянчило милостыню, подрабатывало на строительстве собора и извлекало немало выгод из подобного стечения народа. Несмотря на предрождественский пост, в обычно тихом городке шла оживленная жизнь. Люди торговали, пили, устраивали кулачные бои, травлю медведей.
Король Карл, охочий до подобных увеселений, почти ежедневно посещал разросшиеся окраины, глядел выступления канатоходцев и дрессировщиков, хохотал над выходками фигляров, покупал местные наливки, заключал пари в петушиных боях, ругался, толкался, спорил. Простоватый, да и только. И если простолюдины приятельски похлопывали высокородного Каролинга по плечу, улыбались ему, то за его спиной хитро перемигивались, пожимали с недоумением плечами. Даже с надменным Аганоном держались почтительнее, а своего Ренье просто боготворили, падали на колени, когда сильные рабы несли этого высохшего облысевшего герцога в храм.
Прослышав о религиозной щедрости Ренье, в Стене стеклось неимоверное количество нищих, увечных, прокаженных, среди которых попадались и затесавшиеся среди обычных паломников настоящие разбойники. Стража с ног сбивалась, пытаясь навести порядок, но случаи грабежей и даже убийств не были здесь редкостью.
И тем не менее знать с удовольствием ходила смотреть на выступления фигляров, с любопытством созерцала демонстрирующих свои язвы и увечья калек, восхищалась детьми-уродами, каких их матери показывали за деньги. Да и торговля в Стене шла успешно.
Эмма любила под охраной личных вавассоров со свитой дам и пажей обходить местные лавки. Порой сама, порой приглашенная юной королевой. Это было развлечением – ходить, смотреть, выбирать. Их не интересовали товары для простолюдинов – горшки, ножи, веревки, соль. Они шли туда, где располагались палатки с самыми изысканными товарами. Приказчики спешили предложить им лучшее из того, что предназначалось на продажу – вышитые шали, чеканные пояса, золотистые шнуры для волос, тесьму, ажурные светильники для покоев, блестящие эмалью пряжки, флаконы с ароматными притираниями, меха.
Стоило лишь сказать «хочу» – и все твое. Эмме словно и не верилось, что не так давно она жила в глуши, носила грубую дерюгу, коптила в дыму мясо и строго отсчитывала, сколько продуктов следует заготовить на зиму, а сколько можно подать на стол уже сегодня. Словно целая вечность прошла с того момента, как она покинула Арденнский лес и стремительно вознеслась до уровня герцогини, стала наперсницей королевы. Даже трагические события с Гизельбертом уже не вызывали содрогания в душе, казались полузабытым дурным сном.
149 
