48 
— До меня дошли слухи, что ты поймала важного клиента.
— Слухи — это, разумеется, Молли. Розмари криво улыбнулась.
— Ты не звонишь и не пишешь. Молли мой единственный источник информации. Она оказалась хорошим другом.
В отличие от Аннабел.
Та сосредоточилась на кофе.
Розмари наконец прервала неловкое молчание.
— Как поживает ураган Кейт?
— Неукротима, как обычно. Требует, чтобы я училась на финансиста.
— Она за тебя волнуется.
Аннабел с силой поставила чашку на стол, и кофе выплеснулся через кран.
— Не понимаю, с чего бы.
— Не пытайся свалить все свои неприятности с Кейт на меня. Она всегда доводила тебя до безумия.
— Да, и наша ситуация еще больше все осложнила.
— И не говори, — согласилась Розмари.
После того как ее мир рухнул, Аннабел выждала почти неделю, чтобы позвонить матери, надеясь, что сможет выдержать разговор и не заплакать.
— Мы с Робом разорвали помолвку, ма. Она до сих пор помнила вопль Кейт:
— О чем это ты?
— Свадьбы не будет!
— Но осталось всего два месяца! И мы любим Роба! Все его любят! Он единственный из твоих ухажеров, кто имеет голову на плечах! Вы прекрасно друг друга дополняете!
— Даже слишком прекрасно. Приготовься посмеяться. — Ее голос все-таки сорвался. — Как оказалось, Роб — женщина, запертая в мужском теле.
— Аннабел, ты пьяна?
Аннабел постаралась все объяснить матери теми же словами, что нашел для нее Роб: как ему было плохо в своем теле с тех пор, какой себя помнил; нервный срыв, который он перенес год назад, до того как они встретились, и о котором так и не смог заставить себя упомянуть; уверенность, что любовь к ней сможет его исцелить, и ужасное осознание того, что он больше не может жить в образе мужчины.
Кейт зарыдала, и она долго ей вторила.
Аннабел чувствовала себя такой дурой из-за того, что не смогла разглядеть правду, но Роб был хорошим любовником, и у них была неплохая сексуальная жизнь. Кроме того, он был симпатичным, веселым и деликатным, но ей и в голову не пришло считать его транссексуалом: Аннабел никогда не ловила его на стремлении носить ее одежду или воспользоваться косметикой, и до той кошмарной ночи, когда он расплакался и сказал, что больше не может играть чужую роль, она полагала его любовью всей своей жизни.
Правда, оглядываясь назад, следовало согласиться, что кое-какие признаки все же были: приступы дурного настроения, частые упоминания о несчастливом детстве, странные расспросы о юношеских переживаниях Аннабел. Тогда она была польщена таким вниманием и расписывала подругам, как ей повезло заиметь жениха, который интересуется ею как личностью. Она ни разу не заподозрила, что он просто собирает информацию, сравнивает ее опыт со своим, чтобы принять окончательное решение. И, сообщив ужасные новости, заверил, что любит ее по-прежнему. Она заплакала и спросила, что именно он ожидает от нее.
И, словно ей мало было той боли, предстояло пережить еще одно унижение: сообщить обо всем друзьям и родственникам.
«Помните моего бывшего жениха Роба? С ним случилась забавнейшая штука…»
Но как Аннабел ни пыталась, она не могла спокойно пережить то, что называла «скользким фактором». Она спала с мужчиной, хотевшим стать женщиной. И не находила утешения в его объяснениях, что принадлежность к определенному полу и сексуальность — вещи разные. Он знал, что за чудовищный меч висит над их головами, когда они влюбились друг в друга, но не сказал ни слова до того дня, когда она впервые примерила подвенечное платье. Вечером он принял первую дозу эстрогена, отметившую начало превращения из Роба в Розмари.
С тех пор прошло почти два года, но Аннабел по-прежнему не могла отрешиться от мысли, что ее предали. И в то же время не могла изображать равнодушие.
— Как работа?
Розмари много лет работала начальником отдела маркетинга в «Бердкейдж пресс», издательстве Молли. Они с Молли долго трудились, чтобы создать рынок для серии детских книг Молли «Крольчиха Дафна», получившей немало книжных премий.
— Люди постепенно привыкают ко мне.
— Уверена, это было нелегко.
Когда-то Аннабел хотела, чтобы бывший любовник мучился и страдал, наталкиваясь на стену людского непонимания. Но все прошло, и теперь она очень хотела простить.
Женщина, бывшая когда-то ее женихом, молча смотрела на Аннабел.
— Мне хотелось бы… — выдавила она.
— Не нужно.
— Ты была моим лучшим другом, Аннабел. И я хочу, чтобы все стало, как прежде.
48 
