122 
Герцог еще ни разу не встречал такой развратной особы, но его неудержимо тянуло к ней. Он жаждал близости, а она лишь смеялась, прикрывая рот ладошкой. Наконец ему удалось улучить момент, когда она была одна, и он, как робкий юнец, пробормотал:
— Я хочу с тобой увидеться.
— Возьмите меня в Лондон, и тогда будем видеться каждый день.
— Белинда, ты, должно быть, знаешь, что я имею в виду.
— То же самое, что и я, дорогой дядюшка!
— Значит, если поедешь с нами, будешь со мной ласкова?
— Конечно! — улыбнулась она и прошмыгнула мимо.
Белинда де Винтер отправилась в Лондон при всех регалиях — дядюшка раскошелился на умопомрачительные наряды. В Лондоне она окунулась в водоворот светских развлечений, и времени для дядюшки у нее не оказалось. Однако он не выпускал ее из виду. Герцог был убежден, что его час скоро пробьет.
В этом сезоне предметом бесконечных кривотолков оказался лорд Джаред Данхем, американский богач. Белинда видела его постоянно в окружении женщин, прислушивалась к их разговорам и поклялась выйти за него замуж. Именно такой ей и нужен, решила она. Богатый, красивый… Она мечтала о том, как уедет с ним в Америку, а ненавистный отец и мерзкий брат останутся в Англии.
Их отвратительная репутация преследовала ее по пятам. И хотя мужчины мечтали ею обладать и она получила уже несколько предложений, ни один из них не хотел иметь в качестве будущих родственников барона Чонси де Винтера и его сына Мориса. И Белинда не могла винить кавалеров за это.
Зима выдалась ненастная, и Миранде пришлось несколько дней кряду сидеть дома — дождь лил стеной. Саше еще осенью осточертели Ванины приступы ревности, и он жестоко побил его. Теперь, когда Саша играл с Мирандой в шахматы или просто болтал, Ваня сидел потупя взор. Миранде было жалко мальчишку, и она стала учить его французскому языку. Он оказался способным учеником.
Миранда почему-то решила, что он один из сыновей Луки. Уточнять она не захотела, поняв, что лучше оставаться в неведении.
Однажды вечером, когда она сидела за шахматной доской, в комнату со стаканом вина вошел Саша.
— Я только что разговаривал с Дмитрием Григорьевичем. Больше не будешь ходить к Луке.
Миранда вскинула брови:
— Почему?
— Как почему? — удивился Саша. — Мирашка, брось притворяться! Прекрасно знаешь, что беременна.
— Что?! — Миранда будто окаменела. — Этого не может быть!
— Отчего же? Вспомни-ка, когда прошли месячные. Марья говорит, что с тех пор, как мы приехали, у тебя их не было. Да и я помню, как возился с тобой в дороге. А до этого когда?
Миранда побледнела. Последний раз месячные были у нее в Англии, за неделю до того, как поехала в Петербург. Он прав, здесь не было, но она считала, что это связано с переживаниями. Другие признаки отсутствовали. По крайней мере ей так казалось. Боже!
Вернуться к Джареду обесчещенной уже само по себе позор, а с ребенком от чужого мужчины… Он никогда не простит!
Саша положил ладонь на ее руку.
— Мирашка, с тобой все в порядке?
В голосе прозвучало искреннее участие.
— Да, — медленно проговорила она. — Саша, значит, летом ты сможешь вернуться в Санкт-Петербург. Рад?
— Еще как! — восторженно воскликнул он. Увидев ее помрачневшее лицо, добавил:
— Не грусти, сможешь видеться с Лукой, а любить друг друга разрешат через шесть недель после рождения ребенка.
— Саша, мы не любим друг друга. И никогда не любили.
— Я не так выразился. Хотел сказать, что целых шесть недель после родов нельзя будет заниматься любовью.
— Это разные вещи! Заниматься любовью могут и животные.
Совокупляться без всякой любви.
Он с любопытством взглянул на нее. Загадочная женщина, подумал он. Говорит какие-то странные вещи. Впрочем, кто их, женщин, разберет!
— Давай сыграем в шахматы, — предложил он и уселся напротив.
Миранда в тот вечер играла из рук вон плохо. Мысли были заняты другим. Теперь ей уже не убежать, думала она. По крайней мере пока не родится ребенок. Потом, естественно, нужно будет поторопиться, не дожидаясь, когда снова забеременеет. Ребенка, конечно, оставит здесь. Впрочем, все равно отнимут, когда он родится.
Пусть забирают, он ей не нужен.
Лука. Бедный Лука! Кажется, она принесла ему одни разочарования. После их первой страстной ночи она больше не испытывала наслаждения. Он недоумевал, не мог понять, в чем дело, но она проявляла к нему полное равнодушие. Близость с чужим Мужчиной не доставляла ей никакого удовольствия. В первый раз тело повело себя предательски Потом Миранда молила Бога, чтобы помог стать бесчувственной, и Господь внял ее молитвам.
122 
