Возможно, любительницам лёгкого, одноразового чтива и не понравится, потому... 
166 
— Как это ужасно — потерять одновременно жену и ребенка, — сочувственно покачала головой герцогиня.
«Трагично для вас, но совсем неплохо для моей Джорджины! — подумала она про себя. — Богатый красивый русский князь, владелец огромных поместий в Крыму и на Балтийском побережье, особа, приближенная к царю, — что может быть лучше! Это будет главным событием сезона, и это будет триумф!» Герцогиня еще накануне решила заполучить Черкесского для Джорджины. А если другие старые кошелки тоже положили глаз на князя, им придется быстро ретироваться, подвела она итог своим мыслям.
— Я собираюсь представить вас моей девочке, ваша светлость. Надеюсь, не откажете мне в небольшой любезности. Моей дочери было бы очень приятно, если бы именно вы сопровождали ее к ужину.
— Сделаю это с восторгом, ваша светлость, — довольно ответил князь.
Черт возьми! Похоже, подыскать богатую английскую девственницу намного проще, чем он думал. А что, если леди Данхем выдаст его? Вряд ли… Тогда она опозорит себя. Черкесский был почти уверен в ее молчании. Кроме того… Кроме того, не зря же она выдумала фантастическую историю, объяснявшую ее отсутствие!..
А милый Саша оказался прав! Эта леди говорила правду о себе.
Интересно, как много известно ее мужу? И что случилось с ребенком, которого она носила? Если выжил, то это его собственность…
Только идиот может отказаться от того, что принадлежит ему по праву!
Черкесский задумался. Последний год был поистине ужасен…
Крымские владения пришли в упадок. Ресурсы на исходе. Он возлагал надежды на весеннюю продажу рабов, что позволило бы безбедно прожить еще полгода, однако набег турок похоронил эти надежды.
На этом неприятности не закончились.
…Черкесский как-то решил позабавиться с очаровательным мальчиком. Он как раз расположился с ним в кабинете, когда неожиданно вошла его тихая и безропотная жена. Увидев, чем занят ее муж, Татьяна молча закрыла дверь и вышла. Князь успел подумать, что она, слава Богу, удивительно спокойно отнеслась к его маленькой слабости. Душераздирающий крик за дверью заставил князя оторваться от своих занятий. Кричала горничная, первая обнаружившая труп жены князя. Татьяна Романова повесилась на шнуре, скрученном из оборки ее шелкового пеньюара. Она лишила жизни не только себя, но и ребенка, которого носила под сердцем.
…Итак, за прошедший год он разорился, лишился жены и будущего наследника… Татьяна была родственницей государя, поэтому пришлось целый год носить траур. Собственно, эта показная скорбь избавила от ответственности за смерть Татьяны. Никто так никогда и не узнал, что явилось причиной ее гибели.
Вскоре умерли родственники жены, и их состояние отошло князю. Казалось, удача вновь возвратилась к нему. Хотя наследство было весьма скромным по сравнению с тем, что у него было до разорения, однако нужно же было с чего-то начинать новое восхождение. Нужна была жена. И непременно богатая, с хорошим приданым. В России подходящей партии не было, и князь решил обратить свои взоры на Англию. Ему казалось, что высшее общество здесь особенно падко на княжеский титул.
Как раз когда Черкесский собирался покинуть Россию, случилось еще одно радостное событие. Его главный производитель Лука счастливо избежал гибели и снова оказался возле своего хозяина. Черкесский подумывал о том, чтобы построить новую ферму, решив, что балтийское имение для этой цели подойдет как нельзя лучше. Ну а спрос на белокурых женщин — он был уверен — упадет еще не скоро…
Черкесский приехал в Англию вместе с Лукой. Они вместе подыскивали хорошеньких блондинок для будущей фермы. Князь полностью доверял вкусу своего раба.
Голос герцогини вернул его к реальности.
— Ваша светлость, позвольте представить вам мою дочь, леди Джорджину Мэри Нортгемптон.
Князь кинул на девушку весьма ласковый взгляд. Хорошенькая, изящная!.. Не сводя глаз с ее лица, князь поднес к губам нежную ручку и держал ровно столько, сколько потребовалось для того, чтобы девушка смущенно вспыхнула.
— Леди Джорджина, — с особым значением произнес он ее имя, — мое сердце покорено вашей красотой. Смею надеяться, не откажете мне, если я приглашу вас на танец…
Джорджина самоуверенно улыбнулась.
— Ваша светлость, — звонко воскликнула она, — но все мои танцы давно расписаны!
— Глупости! — прикрикнула на нее герцогиня и, взяв в руки бальную Книжечку дочери, быстро перелистала ее. — Ага! Вот нашелся свободный танец для князя… Как раз перед ужином! — объявила она и выразительно взглянула на Джорджину. — Все правильно, дитя мое? Я не напутала?
166 
