159 
Теперь Гектор лежал в пыли перед моей дверью — его перенесли туда после того, как мы сняли Патрокла с помоста; воспоминание о гневе из моих снов побуждало меня положить его в гробницу с Патроклом, как бродячего пса, в ногах у героя, но я не смог этого сделать. Я нарушил клятву, данную своему самому старому и дорогому другу — своему любовнику! — и оставил Гектора себе. У Патрокла было чем заплатить перевозчику — двенадцать знатных троянских юношей. Достаточно, более чем достаточно.
Я хлопнул в ладоши, прибежали служанки.
— Нагрейте воды, принесите благовонные масла, пошлите за главным бальзамировщиком. Я хочу приготовить царевича Гектора к погребению.
Я отнес его в маленький амбар поблизости и положил на каменную плиту, как раз такой высоты, чтобы женам было удобно его убирать. Но это я выпрямил ему руки и ноги, это я положил ладонь ему на лицо, чтобы закрыть глаза. Они очень медленно открылись снова, незрячие. При виде бренных останков Гектора меня охватывал ужас. Я думал о своих собственных.
Брисеида ждала меня, ссутулившись в кресле. Она взглянула на меня, но заговорила не сразу. Через какое-то время она произнесла безучастным голосом:
— Я согрела воду для ванны, есть еда и вино. Придется зажечь лампы, уже темнеет.
О если бы только вода обладала силой смывать пятна с духа! Мое тело очистилось. Мой дух — нет.
Брисеида сидела на ложе напротив меня, пока я ел и утолял жажду. Мне казалось, что позади у меня были годы безумного бега.
Потом она произнесла это же слою. Безумный. Она сказала:
— Ахилл, почему ты ведешь себя как безумный? Смерть Патрокла не остановит жизнь. Остались живы другие, кто любит тебя не меньше, чем любил он. Автомедонт. Мирмидоняне. Я.
— Уходи.
— Только когда я закончу. Ахилл, у тебя есть только один способ себя исцелить. Прекрати угождать Патроклу и верни Гектора его отцу. Я не ревную и никогда не ревновала. То, что вы с Патроклом были любовниками, не мешало мне, я занимала свое место в твоей жизни. Но он ревновал, и это сбило его с пути. Ты считаешь, он думал, будто ты предал свои идеалы. Но для Патрокла твоим настоящим предательством стала твоя любовь ко мне. С этого все началось. И с тех пор, что бы ты ни делал, твои поступки перестали быть для него безупречными. Я не осуждаю его, я просто говорю правду. Он любил тебя и считал, что ты предал его любовь, полюбив меня. А если ты смог это сделать, то ты уже не был тем человеком, которым он считал тебя прежде. Ему стало необходимо искать в тебе недостатки. Кормить свою обиду.
— Ты понятия не имеешь, о чем говоришь.
— Нет, имею. Но я не хочу говорить о Патрокле. Я хочу поговорить о Гекторе. Как ты можешь поступать так с мужем, который храбро с тобой сражался и достойно умер? Отдай его отцу! Тебя преследует не настоящий Патрокл, а тот, кого ты придумал, чтобы свести себя с ума. Забудь Патрокла. Под конец он не был твоим настоящим другом.
Я ударил ее. Ее голова откинулась назад, и она упала на пол. В ужасе я подхватил ее, уложил обратно и увидел, что она со стоном пошевелилась. Я, пошатываясь, направился к креслу и опустил голову на руки. Даже Брисеида стала жертвой этого безумия. Но как его исцелить? Как изгнать мою мать?
Что-то обернулось вокруг моих ног и мягко уткнулось в подол набедренной повязки. Я поднял голову, в ужасе гадая, какая новая напасть меня посетила, и в растерянности уставился на седую голову и искореженный годами лик старого, очень старого мужа. Приам. Это может быть только он. Приам. Когда я убрал локти с колен, он схватил мои руки и принялся их целовать, его слезы капали на ту же кожу, которую уже оросила кровь Гектора.
— Верни его мне! Верни его! Не бросай его своим псам! Не оставляй его без пристанища! Не лишай его настоящего погребения! Верни его мне!
Я взглянул на Брисеиду поверх его головы, она сидела прямо, глаза ее были полны слез.
— Сядь, мой господин. — Я поднял его и усадил в свое кресло. — Царю не подобает умолять. Сядь.
В дверях стоял Автомедонт.
— Как он сюда попал? — Я подошел к нему.
— В повозке с мулом и слабоумным мальчишкой. Именно слабоумным. Бедняга постоянно что-то бормочет. Армия до сих пор справляет тризну, страж на насыпи оказался мирмидонянином. Старик сказал ему, что у него к тебе дело. Повозка была пуста, оружия у них не было, поэтому он их пропустил.
— Разожги огонь. Никому ни слова о том, что он здесь. Передай это стражу и поблагодари его от меня.
159 
