161 
Она улыбнулась:
— Ты ударил не меня, а своего демона и, ударив, прогнал его. Остаток твоей жизни принадлежит тебе, а не Патроклу, и я этому рада.
Усталость меня покинула; я приподнялся на локте, чтобы взглянуть на нее. Крошечная лампа была бы добра к любой женщине, но в Брисеиде не было изъянов, и она делала ее богиней, придавая светлой коже теплоту золота, а глаза заливая расплавленным янтарем. Я нерешительно прикоснулся к ее щеке и провел линию вниз ко рту, где была припухлость от удара, нанесенного моей рукой. Ее шея была тенистой долиной, ее груди сводили меня с ума, ее маленькие ступни были для меня последним пристанищем.
И поскольку я наконец признал, как сильно я нуждался в ней, я нашел в ней то, о чем не смел и мечтать. Если в прошлом я сознательно старался доставить ей удовольствие, то сейчас я думал о ней как о продолжении своего собственного существа. Я понял, что плачу, — ее волосы намокли от моих слез, руки расслабленно скользнули в мои и сплелись с ними со стоном блаженства — ее руки в моих у нас над головами на общей подушке.
Итак, Гектор снова был во дворце своих предков, но на этот раз сам об этом не зная. Через Одиссея мы узнали, что Приам обошел оставшихся старших сыновей и выбрал наследником Троила, еще очень юного. В Трое некоторые поговаривали, что он еще не достиг брачного возраста — понятие, которое у нас было не в ходу, но, по словам Одиссея, очевидно, служило у троянцев основным критерием зрелости.
Его решение было встречено огромным недовольством, сам Троил умолял царя выбрать в наследники Энея. Это побудило Приама разразиться против дарданца обличительной речью, которая закончилась только с уходом Энея из тронного зала. Деифоб тоже был в ярости, как и младший сын-жрец Гелен, который напомнил Приаму о предсказании оракула, которое гласило, что Троил спасет город, только если доживет до брачного возраста. Приам настаивал, что Троил уже достиг брачного возраста, что, по мнению Одиссея, подтверждало расплывчатость этого понятия. Гелен продолжал умолять царя изменить решение, но тот стоял на своем. Троил был провозглашен наследником. А мы на берегу принялись точить мечи.
Троянцам понадобилось двенадцать дней, чтобы оплакать Гектора. За это время прибыла Пентесилея с десятью тысячами конных жен-воинов. Еще один повод наточить мечи.
Наши точильные камни умаслило любопытство — ведь жизнь этих необыкновенных женщин была полностью посвящена Артемиде Девственнице и Аресу Азийскому. Они обитали в Скифии у подножия хрустальных гор, пронзавших пиками крышу мира, скакали на своих огромных лошадях по лесам, охотились и грабили во имя Артемиды. Они жили под властью богини Земли в ее изначальном триединстве — дева, мать, старуха — и повелевали мужчинами так же, как когда-то женщины в наших краях ойкумены, до того как новые боги сменили старых. Но мужам открылось нечто очень важное, а именно что мужское семя так же необходимо для деторождения, как и женщина, чтобы выносить плод. До тех пор пока это открытие не было сделано, иметь мужчину считалось пустой роскошью.
Род у амазонок велся только по материнской линии, их мужчины были имуществом и даже не принимали участия в битвах. Первые пятнадцать лет жизни после прихода менструации женщина полностью посвящала служению богине-девственнице. Потом она уходила из армии, брала себе мужа, рожала детей. Только царица никогда не выходила замуж, хотя оставляла трон примерно в то же время, что и другие жены оставляли службу Артемиде; вместо того чтобы взять мужа, царица шла под секиру и приносила себя в жертву людям.
Если мы чего-то не знали об амазонках раньше, то узнали от Одиссея; похоже, у него повсюду были лазутчики, даже у подножия скифских хрустальных гор. Хотя, конечно же, больше всего нас занимало то, что амазонки ездили на лошадях верхом. Так не делал больше никто, даже в далеком Египте. На лошади было слишком сложно усидеть. Шкура у них была скользкая, и покрывало не могло на ней удержаться; единственное, от чего был прок, это рот, в который можно было вложить удила, прикрепленные к головной сбруе, и поводья. Поэтому мы использовали лошадей только для того, чтобы тянуть колесницы. Их даже в повозки нельзя было запрягать, ибо ярмо их душило. Так как же амазонки могли ехать верхом на битву?
Пока троянцы скорбели по Гектору, мы отдыхали, гадая, предстоит ли нам еще раз увидеть их за пределами стен. Одиссей пребывал в полной уверенности, что они непременно выйдут, но остальные не слишком разделяли его уверенность.
161 
