25 
Но эти бедняги не понимали, что утрачено, чего они ищут.
Утечка увеличилась катастрофически, истощение достигло продвинутой фазы, судя по тому, что творилось на улицах.
Остался ли в городе хоть кто-либо незатронутый всем этим? Способный если не понимать, то хотя бы слушать…
Я вглядывался в лица, ища в глазах остатки здравого смысла, пытался заговаривать с горожанами, но глаза, лишь недавно дружелюбные, спокойные, нервно дергались прочь или смотрели насквозь, меня не видя. Я искал рассказчиков и песенников, обычных сборщиков и распространителей информации, нашел одного, другого. Оба как будто не понимали, чего я от них добиваюсь. Я спросил, нравятся ли народу их песни, и они задумались, как будто перестраиваясь на иную волну. Затем увидел Давида, сидевшего на бортике загаженного мусором городского фонтана, услышал полуразборчивый речитатив, обращенный к плававшим в бассейне рваным упаковкам:
- Исчезли в прошлом золотые времена,
- Давно забыли мы гигантов мудрых имена…
А ведь не прошло и трех десятков дней, как гиганты покинули город!
Он изливал продукт своего творчества, народ задерживался возле него на некоторое время, вслушивался, выражение на лицах на некоторое время слегка изменялось. Я решил использовать его как фокусирующую точку, остановился рядом.
— Друзья, друзья! — воскликнул я. — Послушайте меня! Вспомните меня! Я Джохор, посол Канопуса…
Слушать меня они не стали. Неспособны они были ничего услышать. Глаза их направились на меня — не враждебно, а равнодушно, как на пустое место — и дернулись далее, глаза их и сами люди.
Я присел рядом с Давидом, сказителем и певцом, замолкшим от моего выкрика и теперь сидевшим молча, обхватив колени мощными коричневыми руками, погрузившись в свои думы.
— Помнишь ли меня, Давид? Я с тобой много раз беседовал, в последний раз месяц назад. Просил тебя оглядываться вокруг и рассказать мне, когда я вернусь, что здесь происходило. Вот я вернулся. Из Полумесяца, соседнего города.
Белые зубы его сверкнули широкой улыбкой, теплой и обаятельной, как и ранее, но меня он, похоже, не признал.
— Мы друзья, ты и я, — втолковывал я ему.
Но Давид тоже не пожелал меня слушать. Встал, потянулся и отправился прочь, как будто меня и не видел.
Я же стоял, не зная на что решиться. Ясно, что дела идут хуже, чем предусматривал прогноз экспертов Канопуса. Моя связь с Канопусом прервалась, даже Сигнатура не помогала. Приходилось решать самому, но информации для принятия решений недоставало. Например, я ничего не знал о происходившем в южном полушарии, на территории Сириуса. Куда девались исчезнувшие гиганты? Полностью ли и бесповоротно деградировали туземцы или есть надежда на улучшение, хотя бы частичное? Какова ситуация в остальных городах?
В течение нескольких часов я ничего не предпринимал, ограничиваясь наблюдением за ситуацией, которая за это время лишь ухудшилась. Затем я двинулся по городу, не переставая наблюдать, накапливать впечатления. К этому времени нарастающие вибрации города и Камней уже причиняли ощутимый вред. То один, то другой туземец испускал крик боли или хватался за голову с видом несколько удивленным. Физическая боль оказалась им в новинку. Иным за всю жизнь не приходилось с нею встречаться. Кто-то мог нечаянно сломать руку или ногу, порой налетали болезни, но настолько редко, что память о таких происшествиях стиралась. Головная боль, зубная боль, боль в суставах, нелады со зрением, слухом — весь этот печальный перечень обусловленных дегенерацией пороков организма оставался для них неведомым. И вот, навалилось: то и дело кто-то из туземцев хватался за голову, за грудь, сгибался от боли в животе, не понимая, что же это с ним приключилось.
Следовало убрать их отсюда. Взять и сказать им, что надо покинуть этот прекрасный город, его синхронизированные сады и улицы, отражающие движение звезд, казалось мне невозможным. Но они должны были это сделать, если не хотели сойти с ума. А некоторые уже обезумели. Кто-то хватался за трясшуюся голову, не понимая, что с ним случилось, издавал дикий вопль, пускался бегом неизвестно куда, как будто убегая от догонявшей его боли. Кому-то удавалось найти местечко, где дисбаланс вибраций ощущался меньше. Такие затихали в своих вновь обретенных убежищах, отказываясь покидать их.
Давно я уже себя так не чувствовал, с того раза, как посетил подобным образом пораженное место, колонию, которую должна была заменить Роанда.
25 
