41 
— Виновен, — отвечаю я и издаю смешок.
Никто из присутствующих не разражается гомерическим хохотом, не хлопает себя по бедрам, и слезы с глаз никому вытирать не приходится.
— Ну и как поживает наш дорогой мистер Андертон? — спрашиваю я, откашлявшись. — Наслаждается жизнью в отставке?
Откидываюсь на спинку стула и ощущаю ее резную поверхность. Мне холодно.
— Видите ли, мистер Колли, — говорит инспектор, укладывая копию статьи обратно в конверт и передавая его сержанту, — он, кажется, в добром здравии. — Макданн опускает ладони на стол. — А вот на судью Джеймисона и его жену этим летом, когда они проводили отпуск в Карнусти, было совершено нападение; сэр Тоби Биссет был убит у своего дома в Лондоне в августе, и вам, без сомнения, это известно; а мистера Персиммона убили в его суссекском доме в прошлом месяце.
Я чувствую, как мои глаза лезут на лоб.
— Что? Но я не знал!.. О мистере Персиммоне ничего не сообщалось, считалось, что он мирно скончался у себя дома!
— Что касается убийства мистера Персиммона, то оно не освещалось из соображений национальной безопасности, и вы это, несомненно, учтете, мистер Колли.
— Но вы целый месяц держали это в тайне?
— Нам пришлось выдать уведомление «Ди»[41] одной лондонской газете, — с самодовольной улыбкой говорит сержант. — Но они и так не лезли на рожон.
Черт, даже слухов никаких среди журналюг не ходило. Наверное, он говорит о «Телеграфе».
— И наконец, вечером в пятницу кто-то взорвал сэра Руфуса Картера в его уэльском коттедже. Он сгорел почти дотла; останки сумели идентифицировать только что.
У меня замедленная реакция. Бог ты мой!
— Извините, что вы сказали?
Он повторяет мне все снова и спрашивает:
— Позвольте узнать, что вы делали в пятницу вечером, мистер Колли?
— Что?.. А, я был дома.
Сержант Флавель бросает многозначительный взгляд на инспектора, но тот ему не отвечает. Он наблюдает за мной. Он производит странный звук, всасывая воздух через зубы, словно хочет что-то процедить через них. Я думаю, он даже не замечает, как это делает.
— Весь вечер? — спрашивает он.
— А? — Я какой-то рассеянный. — Да, весь вечер. Я… работал. — Вижу, что он обратил внимание на заминку. — И играл в компьютерные игры. — Перевожу взгляд с инспектора на сержанта. — Ведь закона, запрещающего компьютерные игры, вроде нет?
Господи, это какой-то ужас, я снова чувствую себя ребенком, словно я в кабинете директора школы, или сэр Эндрю опять устраивает мне разнос за ту провальную командировку. Тогда было паршиво, а теперь просто какой-то кошмар. Я поверить не могу, что они задают мне такие вопросы. Неужели они и вправду думают, что я убийца? Я журналист, циничный, тертый и все в таком роде, я и наркотиками балуюсь, и езжу слишком быстро, и тори ненавижу со всеми их приспешниками, но не убийца же я, бляха-муха. Сержант достает записную книжку и начинает делать какие-то пометки.
— Вас кто-нибудь видел в тот вечер? — спрашивает Макданн.
— Послушайте, я был здесь, в Эдинбурге; меня не было в Уэльсе. Как, черт возьми, я мог отсюда попасть в Уэльс?
— Мы вас ни в чем не обвиняем, мистер Колли, — говорит инспектор слегка огорченным голосом. — Так вас кто-нибудь видел в тот вечер?
— Нет, я был дома.
— Вы живете один, мистер Колли?
— Да. Я немного поработал, а потом играл в игру под названием «Деспот».
— Никто к вам не заглянул, никто вас не видел?
— Нет, никто. — Я пытаюсь припомнить, что происходило в тот вечер. — Мне звонили.
— В какое время вам звонили?
— Около полуночи.
— И кто вам звонил?
Я колеблюсь.
— Послушайте, — говорю я, — меня в чем-то обвиняют? Потому что если так, то, хотя это и смешно, я бы хотел, чтобы адвокат…
— Вас ни в чем не обвиняют, мистер Колли, — говорит инспектор; голос убедительный и даже чуть оскорбленный. — Это всего лишь расследование — не больше. Вы не арестованы, вы не обязаны отвечать на наши вопросы и, конечно же, вы можете потребовать присутствия адвоката.
Ну да, а если я не буду с ними сотрудничать, они могут меня арестовать или, по крайней мере, получить ордер на обыск квартиры. (Опа! Там у меня два четвертака травки, немного спида и уж хоть одна-то древняя марка кислоты.)
— Понимаете, все дело в том, что я журналист — вы же знаете? Я должен защищать свои источники информации, если…
41 
