41 
На первый план выходит голос Диринга, Диринг говорит спокойно, примирительно, властно:
— Ладно, ладно. Как скажешь, Рэй. Как скажешь. Мы тут все малость перебрали. Не будем усугублять. Джонни уже уходит. Я его провожу, а потом отведу девочек выпить кофе — тут рядом круглосуточная кафешка есть. Нам всем просто надо успокоиться. Рэй, ты меня слышишь?
— Слышу. Пошевеливайся там.
Они еще некоторое время спорят, затем хлопает входная дверь. По кафельным ступеням стучат каблуки, шаркают подошвы.
Сердце у Леннокса прыгает, как подорванное. Он опускается на край ванны. Девочка так и сидит на унитазе, дрожит, тихонько плачет, жалкая, несчастная. «Почему ребенок вынужден жить в таком дерьме?»
— Ты нормально себя чувствуешь?
Обреченный кивок. Сквозь пряди волос почти не разглядеть маленького, сморщенного от плача личика.
— Он тебе больно не сделал?
Тианна только головой качает; конечно, девочка в шоке, думает Леннокс.
Волосы упали на лицо, Тианна их не откидывает, смотрит на Леннокса сквозь этот щит. У него такие же сумасшедшие глаза, как у остальных. Может, из-за спиртного и наркотиков. Но с виду сильный: пожалуй, не слабее Джонни, Тигра и им подобных.
Некоторое время оба молчат. Леннокс почти уверен, в квартире они одни, как вдруг слышит скрип дверцы кухонного шкафа, затем шаги пары ног и щелчок замка.
Леннокс приоткрывает дверь. Выходит. Дверь за ним тут же захлопывается. Он озирается по сторонам.
— Никого. Все ушли, — провозглашает Леннокс. Минуты через две Тианна несмело выходит из ванной. — Твоя мама скоро вернется. Ложись спать. Ложись давай, поздно уже, — поторапливает Леннокс. — Я останусь сторожить. Никого не пущу, только маму.
- Честно? Только маму?
— Честно, — заверяет Леннокс. — Прошу тебя, ложись спать.
Тианна несмело направляется в спальню, Леннокс идет в гостиную, надо бы там прибраться. «Идеальная невеста» брошена среди битого стекла, с обложки скалится фотомодель, вся в белом, улыбка сахариновая, несовместимая с общим натюрмортом. Стэрри явно предприняла попытку спасти хоть сколько-нибудь кокаина, но на ковре его еще в избытке. С секунду Леннокс размышляет, не втянуть ли кокаин через трубочку из долларовой купюры, затем поспешно втаптывает его в ковровый ворс.
Леннокс плетется в прихожую, запирает дверь. Всякий, кто захочет войти, будет иметь дело с ним. Он возвращается в гостиную и, опустошенный, обрушивается на диван.
7 Эдинбург (2) Ч.1
К утру пятницы ты был на пределе, но все же, крадучись, точно взломщик-дебютант, выбрался из своей литской квартиры. Тебя терзали угрызения совести на почве экспроприа-ции нескольких часов сна. Воздух поскрипывал, как стекло под пальцем, листья из желтых стали бурыми. Ты заскочил в «Стокбриджские сласти», наскоро выпил двойной эспрессо и только потом направился в участок. Служащие пижонски называли его Феттс, но для основной части населения «Феттс» была старая частная школа, расположенная через дорогу, а полицейский участок оставался полицейским участком. Под птичье чириканье, активизировавшееся по мере того, как на серых мостовых густел слой разбавленного света, ты размышлял о Лите. Лит — не просто модель Эдинбурга в миниатюре, он модель всего Соединенного Королевства. Престижное учебное заведение и полицейский участок, явившийся по звонку медного колокольчика, чтобы контролировать процесс просвещении масс, имеющий место в государственной школе Бротон.
С момента пропажи Бритни Хэмил прошло двое суток, однако работникам книжного магазина «Запретная планета» понадобилось всего пять минут, чтобы вдребезги разбить мечты Гари Форбса о статусе Главного британского чудовища. Они заверили Аманду Драммонд, что в роковое утро Гари, по своему обыкновению, отирался среди стеллажей. Как ты и предсказывал, Форбса осудили за умышленное введение полиции в заблуждение после того, как он битых полдня таскал двоих полицейских по Пертширскому лесу.
Иначе обстояли дела с Ронни Хэмилом. Наблюдатели за его квартирой в Дэлри упорно докладывали: не появлялся. Соседи в один голос твердили, что Хэмил исчезает регулярно, бог знает где шляется, и вообще он грубый, во всех отношениях подозрительный тип, по натуре бродяга, и вечно от него табачищем и перегаром несет. Ты знал, Хэмил скоро выплывет на поверхность, наверно, завис в каком-нибудь притоне, и надеялся, вопреки собственному здравому смыслу, что выплывет Хэмил не один, а со своей внучкой, живой и невредимой.
41 
