Особенно,... 
43 
Но ведь твоя жизнь не ограничивалась работой. У тебя была Труди. Ты вернулся в кабинет, отомкнул ящик стола и достал кольцо с бриллиантом — оно там уже четыре месяца лежало. Ты все ждал подходящего момента. Может, думал ты, лучше сделать предложение в неподходящий момент — глядишь, хоть что-нибудь изменится. Ты сидел и смотрел на бриллиант, поддавался его гипнозу, и тут в дверь просунулась голова Даги Гил-лмана.
— Что, нашего Гари Глиттера еще не вычислили?
- Нет.
Ты не спеша закрыл коробочку, поставил ее на стол, склонился на бумагами; все это время ты ощущал на себе Гиллманов взгляд. Прошло не менее трех полновесных секунд, прежде чем ты услышал хлопок двери и шаги по коридору. У африканской фиалки еще несколько листочков скукожились. Кипя от ненависти к бестактному Гиллману, ты спрятал коробочку в карман.
После смены, впустую измочалившей мозги, ты завернул в паб и впервые за много месяцев выпил. Вторая порция вынудила тебя оставить машину возле школы Феттс и ехать к Труди на такси. По дороге какая-то радиостанция транслировала вялые дебаты на тему «Как отметить трехсотлетнюю годовщину союза Шотландии и Англии, заключенного в 1707 году». До указанного события оставалось около полутора лет. Идей у респондентов не было, энтузиазма тоже. Ты отвлекся — увидел в окно Джока Аллардайса, он шел по Лотиан-роуд. С секунду тебе казалось, Джок заметил твой приветственный жест, но ты, конечно, обознался, ведь ответного жеста не последовало.
Труди работала над отчетом, что-то о реструктуризации в ее отделе. Она принялась объяснять подробно, ты не слушал.
— Рэй, что это ты? — спросила Труди. — О чем ты думаешь? — Она прищурилась. — Ты пил?
— Пил. — Ты расплылся в улыбке.
— А как же «Анонимные наркоманы»? АДит Гудвин?..
— Мне надо было собраться с силами.
— На работе вымотался? Это из-за похищения бедняжки Бритни?
При взгляде на нее тебя захлестнула нежность.
— Я подумал, мы с тобой должны пожениться.
И ты подполз к Труди на коленях и зарылся лицом в ее подол, и достал кольцо, и поднял глаза, и спросил ее согласия. Она сказала «да», потом вы легли и почти до самого утра занимались любовью. У тебя в голове не укладывается, что это был последний раз.
Потому что на следующее утро, проснувшись, ты осознал: Бритни нет уже трое суток, и следов тоже нет. Осознание раздавило тебя. Крах усугубляла Труди: она мерила шагами гостиную и, едва не визжа от восторга, сообщала подругам «потрясающую новость».
— Я зарезервировала столик в «Обелиске». На воскресенье.
Только я, ты, наши мамы с папами, Джеки с Энгусом и Стюарт, и кого он там захочет привести... — Труди водрузила последнюю соломинку.
Ответом ей стало твое окаменевшее лицо.
— Ну да, на воскресенье. Сам попробуй зарезервируй столик в приличном месте на субботний вечер!
— Да я не про то... я пока не хотел афишировать...
— Нет, Рэй, родным надо сообщить. Ведь ближе них у нас никого нет. — Труди поспешно поцеловала тебя в губы и с пафосом продолжила: — Помолвка, это же здорово! Я всех обзвонила, теперь не отвертимся! Все, что от тебя требуется, — явиться завтра к восьми и вести себя как положено!
— Ладно.
Тут тебе на сотовый позвонил Нотмен.
— Ронни Хэмил только что ввалился к себе домой. В жутком виде. Привезти его в участок?
— Не надо, я сейчас сам в Брантсфилде. Буду через десять минут. Хочу выяснить, где его носило.
В глазах Труди отразилась попытка закрасить белые пятна на Рэе Ленноксе.
— Извини, милая, но мы, кажется, только что сцапали насильника, — объяснил ты и, вспомнив, где накануне оставил машину, был вынужден попросить у Труди ключи от ее «эскорта».
Нотмен ждал тебя в синем фургоне возле многоэтажки. Ронни Хэмил жил на последнем этаже, все квартиры в доме были съемные, а сам дом чудом избежал сноса — район последние тридцать лет подвергался бесконечным перепланировкам. Оба, и дед, и дом — замусоренный, скверно освещенный, с выщербленными ступенями, — казались пережитками семидесятых.
Ронни открыл на второй полновесный удар по притолоке. Неопрятный, недоверчивый старик, лицо в гармошку, плотоядная улыбка обнажает черно-желтые зубы. Последняя деталь к фотороботу Типичного старого извращенца — бронхитный присвист. Ты представил Анджелу маленькой девочкой, оскверняемой этими желтыми от никотина пальцами. Но виновен ли Ронни в том, что сегодня ночью пальцы Анджелы, трже желтые, и тоже от никотина, гладили по головке только одно дитя?
43 
