Особенно,... 
59 
Этот человек пугал отца Аввакума. Окуляры, бледность щек, молчаливая неприветливость – все в Волмонтовиче отталкивало монаха. При появлении князя хотелось сотворить крестное знамение. Сегодня отец Аввакум споткнулся о трость, которую поляк оставил возле столика, и ушиб ногу. Трость оказалась тяжеленная, словно выточенная из камня.
При падении она лязгнула, испугав миссионера.
– Твой жезл и твой посох успокаивают меня, – усмехнулся Волмонтович. Цитата из Псалтири в его устах звучала на грани богохульства.
Наблюдая за великаном-албазинцем, князь поигрывал тростью. Вензель за вензелем сплетался у самого пола. Шифр, тайная криптограмма, доступная лишь посвященным. Окажись здесь наставник Вэй Бо, непременно велел бы запереть ворота. Губы поляка тронула слабая улыбка. Левой рукой, отложив трубку, он подкрутил усы.
Чувствовалось, что Волмонтович доволен.
– И этот – албазинец...
В голосе монаха звучала растерянность. Он указал на гвардейца, бегущего по улице к дому господина Вэя. Развевались полы халата, грязь летела из-под ног. За заборами, нервничая, лаяли собаки. С головы бегуна слетела шапка, но поднимать ее он не стал. Ворвавшись во двор, гвардеец упал перед верандой на колени и начал взахлеб докладывать о чем-то.
Минута, другая, и все, кто был во дворе, ринулись прочь. Казалось, новость гонит их, как овец – кнут пастуха. Даже одеться не успели; так и неслись, голые по пояс. Последним, сохраняя достоинство, шел наставник. На плече Вэй Бо нес «шест семи звезд» – вымоченный в тунговом масле, со ртутью, залитой внутрь.
У ворот, гордясь отцом, стоял сын мастера. За плечи он обнимал радостную сестру. Девице не повезло – перестарок, крепкая и жилистая, она скорее походила на парня, чем на «красавицу, похищающую умы». Но смеясь она выглядела миловидно.
– Господин Вэй!
Датчанин выскочил из харчевни, забыв про возраст и достоинство. Судя по всему, поход в лабораторию отменялся на неопределенный срок.
– Я подвел вас, господин Эрстед, – наставник трижды поклонился. Лицо его оставалось невозмутимым. Лишь голос выдавал огорчение. – Я не смогу проводить вас, как обещал. Неотложное дело требует моего присутствия. Низкорожденный сознает вину и раскаивается. Не считайте меня лгуном – есть обстоятельства, которые выше нас.
– Когда мне зайти? Вечером? Завтра?
– Не беспокойтесь, наша договоренность остается в силе. Мой сын без промедления отведет вас к Лю Шэню. Там вас ждут и примут, как полагается. Извините, я должен спешить...
– Куда вы?
Вместо ответа господин Вэй зашагал дальше.
– В Запретный город, – ответил сын мастера. – Отец хочет принять вызов.
– Какой вызов?
– Телохранитель полномочного посла королевства Рюкю, некий У Чэньда, бросил вызов всем желающим. С палкой он стоит на площади Милосердия. Говорят, уже поверг наземь шесть противников.
– У Чэньда? Откуда у рюкюсца ханьское имя?
– На родине его зовут Мацумура Сокон. Имя У Чэньда – «Постигающий искусство воина» – дал ему мой отец. Рюкюсец брал у него уроки. Отец легкомысленно относится к необходимости хранить секреты мастерства...
Вэй-младший прикусил язык, сообразив, что хулит отца при варваре. А Эрстед подумал, что рюкюсец помешался от скуки. Или климат свел телохранителя с ума – люди, родившиеся в тропиках, плохо переносят холодные зимы. Идти на площадь, размахивать палкой, отвлекать уважаемых людей от занятий, способствующих прогрессу...
Так или иначе, приходилось довольствоваться малым.
– Вы проводите меня?
– Разумеется. Пин-эр, вели слугам запереть ворота. Пусть соберут и вычистят одежду, брошенную во дворе. Я скоро вернусь.
Попрощавшись с отцом Аввакумом, Эрстед двинулся за Вэем-младшим. Князь Волмонтович шел позади. В черных окулярах, с тростью, он был бы похож на слепца, когда б не уверенная поступь.
В харчевне шумно радовался хозяин – долговязый варвар оставил на столике щедрую плату. Служанка раскрывала окна, чтобы запах опиума выветрился. А в небе, раздвинув занавеси туч, появилось солнце – впервые за долгий срок.
2
Снаружи лаборатория мало отличалась от иных государственных зданий – присутственных мест, канцелярий и библиотек. Черепичная крыша с загнутыми коньками, золоченые балясины. Мозаика оконных переплетов – в каждую ячейку вставлено отдельное стеклышко. Красиво, спору нет. Но света через такое окно проходит заметно меньше: переплет занимал добрую половину площади.
59 
