59 
– Я тут, но я не…
– Как ты себя чувствуешь? Ты угас, как светильник по возвращении сюда. – Мне… сейчас лучше. – Минуту прямо, через минуту на тяге. – Мне много лучше. – Многое случилось, верно?
– Пожалуй. – Хорошо помнишь свитки?
– Да… по-моему. Кто поджег Библиотеку?
Урн поднял голову от механизмов. – Он, – сказал он. Брута уставился за Дидактилоса. – Ты поджог свою собственную Библиотеку?
– Я единственный был способен это сделать, сказал философ. – Кроме всего прочего, это спасло ее от Ворбиса. – Что?
– Представляешь, если бы он прочитал свитки? Он и так достаточно плох. Но он был бы много хуже со всеми этими знаниями в голове. – Он бы не читал их. – сказал Брута. – Ох, читал бы. Я знаю таких людей, сказал Дидактилос. – Святая набожность на людях и очищенный виноград и самопрощение в одиночестве. – Не Ворбис, сказал Брута с абсолютной уверенностью. – Он бы не стал их читать. – Ну, ладно, в любом случае, сказал Дидактилос. – Раз уж надо было это сделать, я это сделал. Урн отвернулся от дуги корабли, где он скармливал дерево в жаровню под сферой. – Не могли бы вы все подняться на борт? сказал он. Брута окончил свой путь на грубой скамье посредине корабля, или как там это называется. Воздух пах горячей водой. – Хорошо, сказал Урн. Он потянул рычаг. Крутящиеся лопасти коснулись воды. Был толчок, а потом, оставляя позади облако пара, корабль двинулся вперед. – Какое имя у этого судна? – спросил Дидактилос. Урн выглядел удивленным. – Имя? – сказал он. – Это корабль. Вещь сама по себе. Ей не нужно имя. – С именами более философски, сказал Дидактилос со налетом угрюмости. и ты должен был разбить над ней амфору с вином. – Это было бы пустой тратой. Корабль пропыхтел из своего навеса в темную гавань. По одну сторону, пылала эфебская галера. Весь город состоял из лоскутков пламени. – Но у тебя на борту есть амфора? – сказал Дидактилос. – Да. – Брось сюда. Белая вода тянулась позади корабля. Били лопасти. – Ни ветра! Ни гребцов! – сказал Симони. – Ты хоть понимаешь, что это такое, Урн?
– Полностью. Принципы управления удивительно просты, сказал Урн. – Не в этом смысле. В смысле, что можно сделать, обладая такой мощью!
Урн подбросил еще одну чурку в пламя. – Это просто превращение тепла в работу, сказал он, – Я предположил… ох, нагнетание воды. Мельницы, которые вращаются, когда ветер не дует. Это? Это ты имел ввиду?
Солдат Симони колебался. – Да, сказал он. – В этом роде. Брута прошептал: «Ом?» – Да. – С тобой все в порядке?
– Здесь воняет, как воняет только в солдатском ранце. Вынь меня. Медный шар бешенно вертелся на огне. Он светился почти так же ярко, как глаза Симони. Брута похлопал его по плечу. – Могу ли я получить мою черепаху?
Симони горько рассмеялся. – Некоторые из них весьма вкусны, сказал он, выуживая Ома. – Все так говорят, сказал Брута. Он понизил голос до шепота. – Что это за место, Анк?
– Город с миллионом душ, сказал голос Ома. – Большая часть занимает тела. Тысяча религий. Там есть даже святилище маленьких богов! Звучит так, словно там у людей нет проблем с верой во что-нибудь. Неплохое место для нового начала, я думаю. С моим мозгом и твоим… с моими мозгами мы скоро снова пойдем в гору. – Ты не хочешь возвращаться в Омнию?
– Ни за что, сказал голос Ома. – Всегда возможно ниспровергнуть установившегося бога. Люди устают, им нужны перемены. Но невозможно ниспровергнуть себя, верно?
– С кем ты разговариваешь, священник? – сказал Симони. – Я…э… молюсь. – Ха! Ому? Точно так же ты можешь молиться этой черепахе. – Да. – Мне стыдно за Омнию, сказал Симони. – Посмотри на нас. Погрязли в прошлом. Скованы репрессивным монотеизмом. Нас избегают соседи. Что хорошего дал нам наш Бог? Боги? Ха!
– Осторожнее, осторожнее, сказал Дидактилос. – Мы на море, а твои доспехи обладают неплохой проводимостью. – Ох, я ничего не говорю про других богов, сказал Симони быстро. – Я был не прав. Но Ом? Пугало Квизиции! Если он существует, пусть поразит меня здесь и сейчас!
Симони вытащил свой меч и держал в вытянутой руке. Ом мирно сидел на коленях Бруты. – Мне этот парень нравится. сказал он. – Он почти так же хорош, как верующий. Это как любовь и ненависть, понимаешь?
Симони снова засунул свой меч в ножны. – Так я опроверг существование Ома, сказал он. – Да, но что вместо него?
– Философия! Практическая философия! Вроде этого двигателя Урна. Это может втащить пинающуюся и вопящую Омнию в Век Фруктовых Летучих Мышей. – Пинающуюся и вопящую, сказал Брута. – Но это необходимо, сказал Симони. Он сияюще улыбнулся. – Не беспокойся за него, сказал Ом. – Мы будем далеко. Что тоже не плохо. Не думаю, что Омния будет очень популярной страной, когда разлетятся новости о том, что произошло прошлой ночью. – Но это вина Ворбиса! – сказал Брута вслух. – Он все это начал! Он послал бедного Брата Мардака, а потом он убил его, и так смог обвинить Эфебцев! Он никогда не желал никакого мирного договора! Он просто хотел проникнут во дворец!
59 
