ФАНТАСТИКА

ДЕТЕКТИВЫ И БОЕВИКИ

ПРОЗА

ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ

ПРИКЛЮЧЕНИЯ

ДЕТСКИЕ КНИГИ

ПОЭЗИЯ, ДРАМАТУРГИЯ

НАУКА, ОБРАЗОВАНИЕ

ДОКУМЕНТАЛЬНОЕ

СПРАВОЧНИКИ

ЮМОР

ДОМ, СЕМЬЯ

РЕЛИГИЯ

ДЕЛОВАЯ ЛИТЕРАТУРА

Последние отзывы

Слепая страсть

Лёгкий, бездумный, без интриг, довольно предсказуемый. Стать не интересно. -5 >>>>>

Жажда золота

Очень понравился роман!!!! Никаких тупых героинь и самодовольных, напыщенных героев! Реально,... >>>>>

Невеста по завещанию

Бред сивой кобылы. Я поначалу не поняла, что за храмы, жрецы, странные пояснения про одежду, намеки на средневековье... >>>>>

Лик огня

Бредовый бред. С каждым разом серия всё тухлее. -5 >>>>>

Угрозы любви

Ггероиня настолько тупая, иногда даже складывается впечатление, что она просто умственно отсталая Особенно,... >>>>>




  60  

Много чего было бы обещано Гермию сейчас – но близнецов прервал неудержимый, наконец прорвавшийся наружу смех Хирона, чем-то похожий на лошадиное ржание. Кентавр хохотал от души, сотрясаясь всем своим могучим телом и схватившись руками за живот (человеческий, потому что до лошадиного руки не доставали).

Близнецы умолкли на полуслове, с недоумением глядя на хохочущего Хирона, Гермий не выдержал и тоже прыснул; не прошло и минуты, как к нему присоединились братья – и вскоре изумленные нимфы и сатиры Пелиона могли наблюдать всю четверку, буквально корчившуюся от смеха у входа в пещеру Хирона: мудрый кентавр, юноша-бог и двое смертных мальчишек – будущих героев Эллады.

14

– Ну что, мир? – осведомился Гермий, когда все устали смеяться и теперь без сил валялись на траве у входа в пещеру.

– Мир, – вяло махнул рукой Алкид.

– Мир, – согласился Ификл.

– Мир – это правильно, – поддержал Хирон. – И сейчас, когда все отсмеялись и помирились, – у меня есть к вам, герои, пара вопросов.

– Ну? – одновременно повернулись к кентавру близнецы, разом забыв про усталость.

– Не «ну», а «каких», хотели вы сказать, – как бы невзначай заметил Хирон, чем сильно смутил мальчишек. – Первый вопрос к тебе, Алкид. Извини, что приходится возвращаться к неприятному, но – надо. Ты уже почти взрослый, ты поймешь.

– Я понимаю, – солидно кивнул Алкид, хотя по его виду было ясно, что он ничего не понял. – Надо – значит, надо.

– Так вот, Алкид… ты помнишь хоть что-нибудь из того, что делаешь во время приступов?

Алкид честно попытался что-либо вспомнить, на лбу мальчика проступили упрямые складки, но в конце концов он отрицательно помотал головой.

– Не вспоминается, дядя Хирон. Помню, как с Пустыш… с Гермесом о Миртиле говорили, а потом раз – и мы уже здесь, я лежу, а Ификл с камнем против Гермеса стоит. Все.

– Ну а что ты чувствовал в это время? Не помнишь – ладно, но хоть что-то… может быть, перед тем, как потерять сознание…

Алкид вздрогнул и затравленно огляделся, словно боясь, что Пелион сейчас исчезнет и он опять останется один на один с безумием.

– Не знаю, – медленно протянул он. – Вроде я куда-то проваливаюсь, глубоко-глубоко, а вокруг темень, ничего не видно, и гудит все… кто-то меня держит, за руки хватает, сам весь скользкий и плесенью пахнет, а я вырываюсь, вырываюсь… и вырываюсь. Потом мне говорят, что я опять дрался или ломал что-то, а я ничегошеньки не помню. Слушай, Пустыш… Гермес («Да называй меня как хочешь!» – отмахнулся Гермий), раз ты бог – объясни, что это со мной? Или лучше – вылечи меня… пожалуйста. Что тебе стоит?

Столько сдержанной боли прозвучало в этой просьбе, что Лукавый не выдержал и отвернулся, еле слышно помянув Тартар такими словами, которые может произнести только бог и только сгоряча.

– Не трогайте его, – Ификл положил руку на колено брата и неприязненно посмотрел на кентавра. – Видите же, он не помнит ничего… лучше меня спрашивайте. Они – которые скользкие и плесенью пахнут – они тоже меня спрашивают. Только я им не отвечаю, кто я, а они тогда зовут Алкида и хотят, чтобы он был с ними. Чтоб тоже – скользкий… и чтоб помог им откуда-то выбраться. Тогда Алкид кричит и начинает на всех бросаться, а потом ничего не помнит.

Ификл глянул на Хирона сухими горячечными глазами.

– А я держу Алкида, – почти беззвучно прошептал мальчик. – Я его держу, а он вырывается… и те, что его зовут, – тоже вырываются… а я держу. Потому что иначе Алкид будет с ними, а я хочу, чтобы он был со мной.

– А кто эти «они»? – спросил Алкид.

– Они… – Гермий немного помолчал, раздумывая. – Они очень старые, мальчики, очень-очень, и потому… непонятные. Их действительно заперли, но не в этом дело, а в том, что они – не такие, как вы. Они даже не такие, как мы.

– Сейчас уже не такие, – двусмысленно подтвердил Хирон. – Так что, Ификл, держи брата крепче, когда они его зовут. Иначе может случиться беда.

– Знаю, – глухо отозвался Ификл.

– И последний вопрос, – Хирон повел плечами, как сильно усталый человек или очень усталый кентавр, знающий, что отдыхать ему в ближайшее время не придется. – К тебе, Ификл. Что чувствовал ты, когда кидал в Гермия камни? И потом, когда твой брат пришел в себя?

– Я тогда очень злой на Пустышку был, – насупился Ификл. – Друг, называется!.. Я ж не знал, что он бог. А хоть бы и знал! Я тогда любого мог убить – бог не бог… Ты же, Пустышка, не спрашивал, кто мы, когда собирался меня… Алкида… нас… Ну, я уже говорил! А потом я понял, что Алкид очнулся, и так обрадовался, что камень тот запросто поднял! Ну, тут Хирон вмешался… и все.

  60