55 
– Поверь мне, без помады никак нельзя, – сказала Элс.
– Да-да, и потемнее, – сказала Саския. – И еще тени для глаз.
– Я ненавижу тени для глаз! – едва не заплакала Алиса.
– Ты же не хочешь, чтобы Уильям заглянул тебе в глаза и узнал тебя, правда? – спросила Элс. – Это если предположить, конечно, что он вообще появится.
Эта мысль успокоила Алису, и она позволила накрасить себя.
Джек просто следил за тем, как меняется мама. Черты ее лица стали резче, словно высечены из камня, выражение губ – бесстрашнее, но самым странным была тьма вокруг глаз; казалось, у нее умер кто-то из близких и теперь она единственная, кто стоит между Джеком и смертью. Плюс ко всему мама стала выглядеть куда старше своих лет.
– Ну как я выгляжу? – спросила Алиса.
– Сногсшибательно! – ответила Саския.
– Да какая там толпа, я не я буду, если весь, я говорю, весь город не сбежится на тебя посмотреть, – заявила Элс. Кажется, впрочем, эта мысль не очень-то обрадовала Алису.
– Джеки, теперь ты мне скажи, как я выгляжу? – спросила мама.
– Ты очень красивая, – сказал он, – но на маму мою не похожа.
Это ее обеспокоило.
– С моей точки зрения, ты та же Алиса, что была, – уверенным тоном сказала Саския.
– Ну разумеется, еще бы, – поддакнула Элс. – Джек, мы просто сделали так, что твоя мама стала немного таинственнее.
– А зачем мне быть таинственнее? – спросила Алиса.
– Элс хочет сказать, мы решили немного тебя замаскировать, – объяснила Саския.
– Понимаешь, Джек, нам надо было немного замаскировать в твоей маме маму, – добавила Элс.
– Ведь только тебе позволено видеть в ней свою маму, правда же, – сказала Саския и взъерошила Джеку волосы.
– Спасибо, чувствую, все будет отлично, – сказала Алиса и отошла от зеркала, не обернувшись.
Амстердамский квартал красных фонарей меньше, чем представляют себе туристы. Просто в нем такая паутина мелких улиц и улочек и в горячие часы там такая толпа народу, что те, кто попадает туда в первый раз, чувствуют себя словно в лабиринте, и им кажется, будто дома с проститутками в витринах и дверях уходят в бесконечность. На самом же деле из конца в конец – от Дамстраат до Зеедейк – квартал можно пройти шагом за десять минут, а от Аудекерк до комнаты Саскии на Блудстраат, а равно от комнаты Элс до Стоофстеег – менее пяти минут пешком.
Субботним вечером новость о новой девчонке распространилась быстро, мол, появилась какая-то новенькая, на вид не проститутка, стоит то на Стоофстеег, то на Блудстраат и поет что-то, вроде церковный гимн. Не прошло и часа, как весь квартал только о ней и говорил. Еще до заката пожилые дамы с Аудекерксплейн взяли друг друга под руки и отправились послушать своими ушами, как поет Дочурка Алиса. Пришли Аня с Аннелис и Гадкой Нандой, и Катя со Злючкой Анук, и Миссис Мис, ближе к ужину появились Рыжая Роос и Старуха Иоланда. Пожилые проститутки ничего не говорили и слушали недолго. Они надеялись увидеть, как по-дурацки выглядит Алиса на панели, но оказалось, что если у красивой женщины к тому же еще и красивый голос, она никак не может выглядеть по-дурацки.
На мужчин, проходивших мимо, Алисино пение действовало так же сильно, как звон браслетов на руке у Саскии, однако от Алисы все получали отказ. Да, она была женщина и стояла в витрине, где стоят проститутки, и все же отрицательно качала головой каждому, кто бросал на нее вопросительный взгляд; порой ей приходилось прерывать на время пение и говорить «нет» более внятно. Одному особенно назойливому господину на Стоофстеег ей пришлось даже сказать, что она ждет своего друга и не хочет пропустить его; что, если он появится, пока она будет занята с клиентом? Тот не сразу понял, Саскии пришлось перевести, только тогда господин отстал. Чуть позже Алиса дала от ворот поворот группе молодых людей, те обиделись и принялись горланить хором какую-то свою песню, не отходя от Алисы.
Тогда она зашла внутрь к Саскии, закрыла дверь и села в окне, не переставая петь гимн, хотя ее уже никто не слышал. Элс сказала ребятам, чтобы те шли своей дорогой, они не хотели и стали ругаться, только один был готов уйти. Тут как раз появился Нико Аудеянс, они нехотя засобирались, Нико пришлось прикрикнуть на них, они побежали прочь; тот, который не ругался с Элс, бежал спиной вперед – так ему не хотелось терять из виду Алису.
Нико улыбнулся Джеку, а тот помахал маме в окне рукой. Она все пела и пела.
– Я за вами слежу, не беспокойтесь, – сказал Джеку полицейский.
55 
