58 
– Алиса, надо было тебе сказать, чтобы он не снимал ожерелье.
– Он был так мил, так нежен – он еще никогда ничего такого не делал, – прошептала Алиса.
– Зато у него полные карманы денег, раз он так долго тебя занимал, – сказала Саския.
– Да ты что, я ни гроша с него не взяла – я же не проститутка какая-нибудь!
Они расхохотались.
– Тсс! Мы разбудим Джека.
– А я не сплю, – сказал мальчик. – Ты дала этому юноше хороший совет?
Мама обняла и поцеловала сына, а Элс и Саския продолжили попытки починить ожерелье.
– Думаю, я дала ему отличный совет, – ответила Алиса.
– Лучший совет за всю его жизнь, – сказала Саския.
– Уж точно лучший бесплатный совет, – добавила Элс. Они снова рассмеялись.
– Алиса, придется тебе эту штуковину снести к ювелиру, – сказала Саския, возвращая Алисе порванное ожерелье и кучку жемчужин, которые им не удалось нанизать. Алиса убрала все это в сумочку.
Саския и Элс вызвались проводить Джека с мамой в «Краснапольски», но Алиса захотела пойти кружным путем, через Аудекерксплейн, просто чтобы показать этим старухам, что она все еще на ногах.
– Уже поздно, они давно разошлись по домам, – сказала Элс.
– Нет, почему же, – возразила Саския. – Кроме того, даже если на посту осталась всего одна, она обязательно расскажет остальным.
Было то ли два, то ли три часа ночи; повернув с Аудекеннисстеег, они услышали музыку, лучше сказать, она камнем упала на них. На мосту через канал звук был даже громче, чем на набережной. Этот орган в Аудекерк в самом деле что-то вроде чудовища, хотя и священного.
– Это Бах? – спросил Джек маму.
– Верно, Бах, – сказала Алиса, – но играет не папа.
– Откуда ты знаешь? – спросила Элс. – Фемке же такая сука, надо нам зайти и посмотреть самим.
– Это Бах, фантазия соль мажор, – сказала Алиса, – очень популярная мелодия для свадеб.
Видимо, Алиса имела в виду, что Уильям редко играет свадебную музыку, но Элс и Саския настояли на проверке.
Алиса хотела пройти по Аудекерксплейн прежде, чем войти в церковь, они так и сделали. На улице и в самом деле оставалась одна-единственная проститутка, из молодых, по имени Маргрит; она стояла в дверях и слушала музыку.
– Джеки, что это ты не спишь в такой час? – спросила Маргрит.
– Да мы тут все не спим, такая наша судьба, – ответила Элс. Они вошли в Аудекерк. На скамье сидели две старые проститутки, одна из них, Гадкая Нанда, уже спала, другая, Злючка Анук, увидев Алису, отвернулась.
Они дошли до лестницы, ведущей к мануалу, но наверх пошли только Элс, Саския и Джек; Алиса осталась внизу.
– Он уже в Австралии или на пути туда, – упрямо сказала она. – Только подумайте, сколько там на корабле дамочек, то-то он повеселится!
Сначала они учуяли запах пудры и только потом увидели Франса Донкера, от неожиданности он перестал играть – что это вдруг Элс и Саския делают у него за спиной? Но тут он заметил Джека.
– А, понимаю, ты подумал, играет твой папа, – сказал Франс.
– Вот уж нет, – ответила Саския.
– Ты не говори, ты играй, – сказала Элс. Юный гений продолжил исполнять Баха, а визитеры отправились восвояси.
– Это малыш Донкер, не так ли? – спросила Алиса; получив в ответ три кивка, она продолжила: – Ну еще бы! Вот он-то играет как самый настоящий настройщик.
Фантазия соль мажор донимала их даже на самой Тромпеттерстеег, где все еще работали несколько проституток помоложе, и только в конце Синт-Анненстраат оставила в покое.
– Ты же не поедешь в Австралию, правда? – кажется, спросила Элс у Алисы.
– Нет, Австралия слишком далеко, для Джека это чересчур тяжелое путешествие, – вероятно, ответила Алиса.
– Верно, и не только для Джека, порой не выдерживают и люди постарше, – поддакнула Саския.
– Наверное, вы правы, – только и сказала Алиса. Она говорила очень тихо и неразборчиво, что было для нее необычно, да и на ее лице – Джек заметил это сразу, как проснулся в комнате у Саскии, – было какое-то необычное выражение, мечтательное, беззаботное. Джек потом решил, что все дело в самокрутках из марихуаны, ведь до Амстердама мама травой особенно не баловалась, а в ту субботу и наутро в воскресенье очень близко с ней подружилась.
Саския и Элс проводили их до отеля, но не потому, что считали опасным ходить ночью по кварталу, нет, – они не хотели бросать Алису одну на Якоба Бриля, они знали, что он тоже живет в «Краснапольски».
Женщины обняли и поцеловали Джека с мамой, пожелали им спокойной ночи и ушли, а те отправились спать. Впервые на памяти Джека мама пошла в душ первой. Что-то ее там очень развеселило, из ванной донесся ее смех.
58 
