57 
– Это же!.. Это же гимн, это же молитва! Ты!!! поешь молитву!!! – завопил Бриль, обращаясь к Алисе.
Она глянула ему прямо в глаза и сменила пластинку на «О сладость Тела Твоего». Наверное, она пребывала в таком состоянии, что могла вспомнить только эти три гимна, точнее, их первые строчки.
– Богохульство!!! – вопил Бриль. – Святотатство!!!
Саския что-то сказала ему по-нидерландски, что-то не слишком уважительное в религиозном смысле, а Элс подскочила к Якобу и хорошенько толкнула его плечом; он упал на одно колено и оперся рукой о мостовую, пытаясь подняться. Это ему удалось, но Элс снова толкнула его плечом, как следует приложив о стену здания. На этот раз, правда, он удержался на ногах.
– Не надо при Джеке, – холодно сказала ему Элс и сделала вид, словно собирается приложить его еще раз. Бриль отступил.
– Ну и где этот Нико, когда нам нужна его помощь? – с деланым возмущением (Элс отлично справилась самостоятельно) заметила Саския.
Алиса снова затянула «Приди ко мне, дыхание Господне». Тут-то они его и увидели – того самого юношу, который ранее не стал ругаться с Элс на Блудстраат и уходил оттуда спиной вперед. Ему очень хотелось еще раз поглядеть на Алису, потому-то он и пришел – но на сей раз без компании. Элс обратилась к нему по-нидерландски, казалось, она и его намерена приложить о мостовую, как Бриля.
– Не трогай его, он же единственный вел себя как подобает, – сказала Алиса, прекратив наконец свои песнопения. Она улыбнулась юноше; тот стоял перед ней с совершенно беспомощным видом.
– Кажется, ему срочно нужен совет, вы не согласны? – спросила Алиса.
– Алиса, ну зачем тебе это, – сказала Саския.
– Но мне кажется, ему очень нужен совет, – сказала Алиса.
– Ну, он может получить его от меня или Саскии, – резонно заметила Элс.
– Нет, он хочет получить совет от меня, – сказала Алиса.
– Алиса, на сегодня хватит, – настаивала Элс.
– Эй, хочешь ко мне? – обратилась Алиса к юноше. Тот не понял, наверно, не говорил по-английски. Элс перевела, он кивнул.
– Так, Джек, нам пора, – сказала Саския и взяла мальчика за руку, – умираю без круассана. А ты?
Бросалась в глаза кожа оливкового цвета и очень черные, коротко стриженные волосы юноши, он был небольшого роста, с круглыми глазами и тонкими чертами лица, вылитая девушка. Его пригласили зайти, но он все стоял как столб посреди улицы. Он только хотел еще разок посмотреть на Алису и никак не ожидал, что ему хватит смелости попросить ее снова, что ему выпадет такая возможность (это если считать, что в тот, первый раз он уже ее просил – судя по его лицу, он был жутко перепуган, и тогда, наверное, к Алисе обратился кто-то из его приятелей).
Элс зашла ему за спину и подтолкнула к Алисе, та взяла юношу за руку и завела в комнату; он едва доставал ей до подбородка. Алиса закрыла дверь и задернула занавески, Элс подошла к Джеку и Саскии.
– Он что, девственник? – спросил проституток Джек.
– Вне всякого сомнения, – ответила Элс.
– А ему нужное количество лет? – вспомнив слова Нико Аудеянса, полюбопытствовал Джек.
– В это время суток всем нужное количество лет, – уверенно ответила Саския.
Джек уже немного поспал в этот день – сначала часок или вроде того в комнате у Элс, потом у Саскии, а потом еще на руках у Элс, пока та таскала его по кварталу, – и все равно он очень устал, до изнеможения. Дойдя до своей комнаты, Саския положила Джека на кровать и задернула занавески – пусть спит, а сама встала в дверях как часовой. Элс же каждые пятнадцать-двадцать минут совершала рейды к себе, проверяла, как там Алиса, все еще дает советы юноше или тот уже ушел.
Джек усилием воли не дал себе погрузиться в сон, пока Элс совершала первые два рейда.
– Элс же говорила, что девственники не отнимают много времени, – заметил он.
– Спи себе, Джек, – сказала Саския. – Этот юноша не понимает по-английски, поэтому он задерживается так долго. Твоей маме приходится все ему повторять по два, а то и по три раза.
– Вот оно что.
– Спи, Джек.
А потом он услышал шепот и проснулся; прошло, кажется, довольно много времени. Три женщины сидели на кровати, освещенные красным светом лампы; Джеку почти не осталось места, но он не подал виду, что проснулся. Мамино ожерелье порвалось, Элс и Саския помогали ей нанизать жемчужины обратно.
– Вот всегда так с этими молокососами, – сказала Саския. – Руки-крюки, одно расстройство.
– Он не хотел, просто он никогда в жизни не снимал с женщины ожерелье, – шепотом ответила Алиса. – Я думаю, это не настоящий жемчуг, а выращенный. Как по-вашему, можно починить?
57 
