Особенно,... 
69 
Все говорят о книге, которой я не читал. Присаживаюсь обратно в кресло рядом с Лорен и слышу, как одна из редакторш произносит:
— Весьма… весьма плодотворная. А другая говорит:
— Да, это веха.
Открываю еще одну бутылку и гляжу на Лорен, которая окидывает меня попрошающе-умоляющим взглядом. Я ставлю бутылку на место и смотрю на Мону и ее просвечивающую блузку.
— То, как она представила воплощение Матери Земли, просто потрясающе, не сказать — дерзко, — говорит Мона, изо всех сил кивая.
— Но не только то, как она ее представила, — говорит Стамп. — Меня сразили именно джойсовские коннотации.
— Да это Джойс, типичный Джойс, — соглашается Мона.
— Стоит прочитать эту книгу? — спрашиваю я Лорен, надеясь, что она повернется ко мне и отвернется от Витторио.
— Тебе бы не понравилось, — отвечает она, не глядя на меня.
— Почему? — спрашиваю я.
— Для тебя она «лишена смысла». — Она отхлебывает из стакана.
— Не только Джойс, она мне немного напомнила Акер, — говорит Трэв. — Кстати, читал кто-нибудь «Молния ударила меня в член» Крэда Килодни? Это потрясающе, потрясающе.
Он качает головой.
— Что это значит? — спрашиваю я ее.
— Догадайся, — шепчет она.
Я откидываюсь назад, сдерживаю зевоту, пью себе пиво.
Трэв поворачивается к Витторио.
— Но, Витторио, позволь спросить тебя, разве ты не думаешь, что эта условно богемная бессистемная панк-писанина опустившихся поствьетнамских, постуотергейтских, пост… черт, пост-все-на-свете менестрелей — результат того, что литературный истеблишмент вдалбливает потерянному поколению никчемную пропаганду, эксплуатирующую жадность и сексуальную пресыщенность, разрушающую разум, лишающую способности высказываться, и именно поэтому такие издания, как «Просто еще один мудак», — жареная компиляция андеграундных, в кавычках, произведений, прочно оседают в умах этого клана плохо приспособившихся, ни во что не верящих, мятежных, своекорыстных… черт их дери, выкидышей, или ты думаешь, это все… — и тут Трэв замолкает, подбирает нужное слово, — фуфло?
— Ох, Трэ-эв, — говорит Мона.
— Э-э… фуфло? — бормочет Витторио. — Что за фуфло… о чем ты? Я не… читал эту книгу… э… — Он поворачивается к Лорен. — Фуфло?.. Ммм, тебе понравилась эта книга?
— О да, — кивает Лорен, — очень понравилась.
— Я… я не читал эту… эту книгу, — робко произносит Витторио, опустив глаза на свой стакан.
Я смотрю на Витторио, и неожиданно мне его жалко. Хочется сказать ему, что я тоже ее не читал, и я понимаю, что Лорен чувствует себя так же, потому что она поворачивается и говорит:
— О Витторио, как жаль, что ты уезжаешь. Витторио краснеет и произносит:
— Я должен вернуться… к своей семье.
— А как же Мари? — спрашивает она с нежностью, не убирая руки с его запястья.
Я гляжу на Мари, которая разговаривает с Трэвом о книге.
— О, — говорит Витторио, глядя на нее, затем неожиданно снова глядя на Лорен, — я буду очень сильно скучать по ней… очень сильно.
Мне хочется сказать то же самое Лорен, но вместо этого я зеваю и отхлебываю «Бекса». Я сонливый и слегка вставленный. Определенно все кончено. Я уже собрался было сказать ей об этом, но Стамп вскакивает и ставит кассету Circle Jerks, которых никто не может слушать, а Мона с Трэвом хотят послушать Los Lobos, так что все идут на компромисс и мы слушаем Yaz. Стамп принимается танцевать с Моной в темной уже комнате, и Трэв с редакторшами тоже пробуют трястись под музыку. Стамп даже пытается уговорить Мари присоединиться к ним, но она лишь улыбается и говорит, что очень устала.
Музыка вызывает у Витторио смех, он снова наливает всем выпить. Мари зажигает свечи. Витторио наклоняется и шепчет Лорен что-то на ухо. Лорен продолжает смотреть на меня. Я уже пью виски из фляжки Стампа, и меня вот-вот вырубит. Мне не слышно, о чем разговаривают эти двое, и я рад этому. Вымываю вкус дешевого виски изо рта остатками теплого «Бекса». Потом все произносят тосты, желают Витторио удачи в его поездке, даже Мари, которая выглядит опечаленно, поднимает бокал и беззвучно произносит: «Mi аmore» [20], — это Витторио, женатому, отцу, Витторио. Это последнее, что я отчетливо помню. Я отключаюсь.
Просыпаюсь на кровати Витторио весь в поту, поднимаю голову, гляжу на часы и понимаю, что уже почти полночь. Осторожно встаю и нетвердой походкой спускаюсь вниз по лестнице в гостиную. Все ушли, остались Лорен и Витторио, которые за разговором уже переместились на диван, перед ними на столе догорают свечи. Сколько же пива я выпил? Сколько виски? Играет мягкий итальянский музон. Я на самом деле пытался танцевать? Я действительно допил виски из фляжки Стампа? Не помню.
69 
