152 
Девер во весь опор мчался через сад, пригибаясь к холке лошади. Он не был искусным наездником, но небольшой рост давал ему преимущество перед Грэмом.
Местность показалась Грэму знакомой, но, вынужденный постоянно лавировать и уклоняться от веток, и сучьев, он не мог собраться с мыслями и вспомнить, когда именно и по какому поводу он тут был. И лишь когда Девер направил свою лошадь через аккуратно вскопанный огород, Грэм чертыхнулся, догадавшись наконец, где они находятся.
Это был приют для сирот, устроенный Пенелопой! Грэм лишь однажды был здесь, но сразу же узнал кирпичное здание. Местность была довольно уединенной. У Грэма стало нехорошо на душе от дурных предчувствий. В окнах второго этажа горел свет. Черт возьми, неужели Девер решил укрыться здесь?
Не успела эта мысль промелькнуть в голове Грэма, как Девер соскочил с лошади и бросился к крыльцу. Негодяй готов был прятаться за спины детей и юбки женщин! Неужели человек может пасть так низко?
Миновав грядки с капустой, Грэм спешился и ринулся вслед за Девером. Услышав за спиной стук копыт, он подумал, что это Гай спешит ему на помощь, и замешкался у крыльца, решив подождать друга. Но тут из дома донеслись испуганные крики. У Грэма не оставалось времени на раздумья. Взбежав по крыльцу, он ворвался в дом.
Баронет в отличие от Грэма давно уже догадался, куда Девер направляет коня. Он помчался кратчайшей дорогой к приюту, срезав угол, и подъехал к дому не со стороны огорода, а прямо к парадному крыльцу. За спиной Гая слышался собачий лай и стук копыт. Однако от искалеченного юноши, ребенка и пса вряд Ли можно было ждать помощи.
Гаю в голову не могло прийти, что Девер посмеет взять сирот в заложники, но тем не менее именно это и произошло. Распахнув дверь, он вошел в дом.
В приюте царила паника. По лестнице сновали испуганные женщины в домашних чепцах и халатах. Одетые во фланелевые рубашки юные воспитанницы с распущенными волосами истошно визжали, бегая по верхней площадке лестницы. Старшие девочки в платьях и серых передниках, подчеркивавших их пышно развитые формы, стояли в дверных проемах комнат первого этажа. Гай изумился, когда одна из этих красоток с улыбкой вдруг поманила его.
Среди этой суматохи Гай наконец разглядел Девера, приставившего нож к горлу чопорно одетой леди неопределенного возраста. Казалось, она была не столько испугана, сколько смущена поведением своих подопечных, визжавших и пытавшихся освободить ее из рук мерзавца. Она не сводила глаз с человека, который, по ее мнению, сохранял хладнокровие и мог в этой ситуации действовать здраво. Проследив за ее взглядом, Гай увидел стоявшего в отдалении Грэма. Однако даже присутствие этого исполина, казалось, не могло остановить девочек. Они вооружались чем могли. В ход шли кухонные ножи, железные сковороды и деревянные скалки. Некоторые взяли в руки тяжелые подсвечники.
Одна из младших девочек сбросила с верхней площадки лестницы поднос, а трое других стали колотить Девера по коленям чем ни попадя. Неистово вопящая мисс с мускулистыми, как у борца, руками огрела негодяя по плечу тяжелым ковшом на длинной ручке, и злодей тут же выронил нож.
Гай остолбенел. Чопорная леди, вырвавшись из рук Девера, влепила ему хорошую оплеуху, и тут же на подлеца налетела толпа девочек и учительниц. Общими усилиями они сбили Девера с ног.
Грэм наблюдал за всем происходящим, еле сдерживая смех. Мерзавец сидел на полу, прикрывая голову руками, и громко кричал. А потом холеный надменный дипломат исчез под грудой тел.
– Надо же! – услышал Грэм за своей спиной мальчишеский голос. – Девчонкам удалось забить эту крысу!
Грэм наконец не выдержал и рассмеялся. Слабый пол отомстил подонку за истязания и убийства женщин.
Глава 38
Грэм, задумчиво покусывая кончик пера, смотрел в окно. Раньше он никогда не испытывал трудностей в изложении своих мыслей на бумаге. Но вот просить он не умел.
Во дворе под окнами его кабинета Александра с помощью гувернантки садилась на своего пони. В последнее время его дочь стала вялой и грустной. Грэм все свое время посвящал подготовке судебного процесса над Девером, помогая властям. Он добыл доказательства причастности негодяя к многочисленным преступлениям и, сняв с себя подозрения, восстановил свое честное имя. Тем временем Александра перестала даже упоминать имя Пенелопы. Она смотрела на отца как на чужого человека. Возвращение в Холл не улучшило ее настроения. Девочка была бледной и подавленной и совсем перестала смеяться.
152 
