Особенно,... 
70 
— Вы надеетесь, — сказал Уиттэкер, — что они ночуют в правильных спальниках.
Кит смотрел, как уходит домой Уиттэкер. Кит смотрел, как уходит наверх Лили…
И вот — ружейная комната, без малого полночь. Лось неумолимо пялится на окружающее своими мраморными глазами. На полу, на тигровой шкуре, в седле по-индейски, лицом вбок — Кит очутился лицом к лицу с запретной доступностью, с непонятной открытостью Шехерезады. Что это за алфавит, который ему не прочесть? На ней было облегающее платье темно-розового цвета с пятью белыми пуговками спереди, шедшими с интервалом в шесть дюймов; она то и дело почесывала маленькую красную припухлость на более бледной стороне предплечья, куда прошлой ночью вонзил свой шприц комар. Кит пребывал в обычном своем состоянии, а именно в следующем. Каждую вторую минуту он слышал, как небеса хихикают над его выдержкой, а каждую другую минуту, в промежутках, заливался белым потом при мысли о заполненной серой и смолой яме у себя в душе.
Вечер, по-видимому, подходил к концу. Кит беззаботно (и невежественно) разглагольствовал о замке, о том, как экстерьер порой кажется ему скорее трансильванским, нежели итальянским (есть в нем некий заколдованный штришок).
— Лучший эпизод в «Дракуле», — продолжал он, — это когда он слезает с парапета — головой вниз. Спускается, чтобы вволю насытиться этой девушкой.
— Головой вниз?
— Головой вниз. Прилипнув к стене, как муха. С Люси Уэстенра он уже разделался. Искромсал ее — в образе дикого зверя. Теперь пришла очередь Вильгельмины. Он кусает ее три раза. И заставляет пить его кровь. И с этого момента она в его власти.
— Мне страшно. — Она понизила голос. — Что, если на меня нападут по пути наверх? Мне страшно.
Что же до его крови — она густо изменилась.
— Но ведь я тебя защищу, — промолвил он.
Они встали. Они пошли вверх по лестнице, что вилась вокруг бальной залы. На площадке, расположенной в нише, она произнесла:
— Наверное, мы уже довольно прошли.
— Подожди. — Он поставил трехсвечный канделябр на пол и медленно выпрямился. — Тебя предали. Я — восставший из мертвых. Я — князь тьмы.
Итак, он притворялся Дракулой (руки его были по-вампирски подняты и напряжены), а она притворялась его жертвой (руки ее были сжаты в поклоне или молитве), он надвигался на нее, а она отступала и даже полуприсела на выгнутую крышку деревянного сундука, и лица их оказались на одном уровне, взгляд к взгляду, вздох к вздоху. И вот у них появились входные билеты на другой жанр… в мир вздымающейся груди и пса с капающей слюной, летучих мышей и сов, потоков и опасных бритв и затянутых зеркал, где все было дозволено. Он окинул ее взглядом всю, сверху донизу; растянутые промежутки между ее пуговками — рты улыбающейся плоти. Все, от горла до бедра, — все было перед ним.
Она подняла ладонь к его груди, остановившись на полдороге, — и он, словно от толчка, шатнулся вбок, и что-то загрохотало, и покатились три трубки свечного сала с мерцающими фитилями, и они засмеялись — роковой смех, — и внезапно все было кончено.
Потом Шехерезада пошла дальше вверх, а Кит пошел дальше вниз. Он пересек двор под глупой невинностью луны. Он поднялся в башню.
И вступил в безумие ночи.
О, теперь-то я знаю, что должен был сказать и сделать. «Графу Дракуле захотелось бы твоего горла, твоей шеи. Но я — я хочу твоего рта, твоих губ». И дальше, вперед, и за этим бы все последовало, потекло. Правда ведь?
Esprit de l'escalier[58] — дух лестницы, ах, если бы ты сказал, ах, если бы ты сделал. И все-таки насколько более неизгладимо это было, когда лестница была лестницей, что вела в спальню…
Собираясь, заслоняя, предвещая, смыкаясь над Шехерезадой, он чувствовал почти непреодолимую силу. И предмет, который не сдвинуть. Какова была природа затруднения, какова была его форма и масса? Он повернулся к спящей фигуре рядом и прошептал:
— Как ты могла так со мною обойтись?
Кит уже не первую неделю понимал, что избранный им план был чем-то вроде противоположного самоусовершенствованию. Но он и в самом деле не представлял себе, какой долгий путь перед ним лежал.
* * *
— Ты небось думаешь, я правда рыжая или нет? Так я ж того, уничтожила доказательства. До-го-по-го-след-го-не-го. Вообще-то я настоящая — глянь, какая у мене под мышкой щетина. Вот. Знаешь, а я знаю девушку, у которой никогда не было волос на лобке. Вообще никогда. Она…
70 
