Особенно,... 
120 
— Там идет решающий бой, а мы сидим здесь.
Казалось, он забыл свои собственные слова, произнесенные минуту назад. Франклин лишь кивнул.
* * *
Петр видел, как пушки угрожающе увеличивались в размерах, но это его не смущало. Он поднял ружье и потряс им над головой, на короткое мгновение, почувствовав себя удалым казаком, которых он когда-то видел в бою.
За пушками он различил зеленые камзолы — его солдаты, или те, что когда-то были его солдатами. И это привело его в безудержную ярость.
— Я ваш царь! — заорал он, вновь ожесточенно тряхнув ружьем. — Я Петр, сын Алексея, ваш император…
Первый залп заглушил его слова.
Пушки выстрелили разом и напомнили Петру треск льда на Неве, встала перед глазами Екатерина — императрица, его любовь, сын Алексей, предавший его и заплативший за предательство жизнью. Он вспомнил, как плотничал на голландских верфях, вспомнил вкус бренди, токайского и шоколада.
Лабиринты памяти привели его в детство: Кремль, он прячется, стрельцы ищут его, ищут его мать и брата. Он сжимается от страха.
Ни за что на свете он не хотел бы пережить это вновь.
И вдруг он осознал: сотня пушек выстрелила в него, но он остался в седле. Он победил!
Нет, этот дьявол Карл тоже уцелел, хотя на его груди появились две свежие царапины. Швед дико завопил и выстрелил из пистолета.
Петр с суровым видом повернулся к пушкам, там происходило что-то странное. Похоже, враг затеял перестрелку между собой. Так и было! Русские обнажили сабли против монголов и индейцев.
Прогремел второй залп, что-то горячим дождем забарабанило по его груди, голубые силуэты замаячили повсюду, голова лошади дернулась вверх и ударила бы его по лицу, если бы он случайно не повернулся в сторону Карла. Тот продолжал оставаться в седле, хотя вместо одного глаза у него зияла кровавая дыра. Зачем-то проклятый швед исхлестал себя плеткой. Когда это он успел?
Лошадь под Петром упала, но Петр не почувствовал боли, казалось, он опустился на пуховую перину. Пахнуло влажным, соленым морем, и он вспомнил свой небольшой ботик, на котором он плавал и мечтал, что наступит день, когда у него… у России… будет настоящий флот.
Издалека доносились раскаты грома, должно быть, приближалась гроза. А может быть, это всего лишь гул ветра?
Петр открыл глаза и увидел молодого парня в зеленом камзоле, он плакал, склонившись над ним, парень пытался что-то сказать, кажется, он за что-то извинялся.
— Я должен идти, — сказал Петр парню. — Сегодня мы с Катенькой отправляемся в плавание.
Небо голубое — хороший день для морской прогулки, и гроза, судя по стихающим раскатам грома, отступала.
* * *
Илья Петров, невзирая на царивший вокруг ужас боя, держал на коленях голову царя и плакал.
— Господи! — воскликнул он и обратился к собиравшимся вокруг него солдатам: — Это царь! Я встречался с ним четыре раза, я ходил с ним в бой! Проклятая змея Голицын предал нас!
Он увидел, как по полю мчится верхом небольшой отряд в камзолах императорской гвардии. Отряд двигался со стороны врага, оттуда, откуда приехал и царь.
— Но мы же не знали! — крикнул его друг Василий. — Никто ничего не знал. Он ехал прямо на нас!
— Значит, нас обманули! Я чувствовал, эта война неправедная! Это не наша война!
— Но царь мертв…
— Вижу, Господи, я найду ответ. Пошли сообщение русским солдатам. Нас предали!
Подъехал отряд, Илья поднялся им навстречу. Их предводитель, с лицом, испачканным сажей, спрыгнул на землю, не обратив на него внимания, опустился на колени и долго смотрел на царя, равнодушный к свистевшим вокруг пулям. Затем он… нет, это была женщина, она сняла шапку, и длинные черные волосы упали на плечи. Она склонилась и поцеловала царя в лоб.
— Спи, отец, — произнесла она.
И тут Илья узнал ее. «Цесаревна Елизавета!» Однажды ему довелось танцевать с ней. Как ослепительно прекрасна она была в бархатном платье — истинная богиня любви.
Но сейчас, когда она подняла голову и посмотрела на него, перед ним была богиня войны — свирепая и бесстрашная, как и ее отец.
— Кто ты такой?! — резко выкрикнула она.
— Капитан Илья Петров, цесаревна.
— Ты сражаешься на стороне дьявола. Ты знаешь об этом? Вы только что убили своего законного императора.
— Я… Мы не знали, цесаревна.
— Сейчас ты знаешь. И сейчас с оружием в руках ты последуешь за мной, — повелительным тоном объявила Елизавета.
120 
