43 
Все это он уже не раз обсуждал с заведующим пансионом при школе и осознавал, сколько препятствий на его долгой дороге к цели. Без ученой степени о карьере и думать было нечего, однако степень, полученная в Оксфорде, десятикратно увеличивала его шансы. После этого опять придется учиться и сдавать экзамены, но полдела будет сделано.
Вот обо всем этом он и поведал полковнику, когда тот спросил его о планах на будущее.
— Умный мальчик. Цель у него высокая, — сказал полковник директору приюта.
— Слишком высокая, пожалуй.
— Да... Посмотрим....
Полковник финансировал последние два года обучения Майлса в школе и очень гордился его успехами. Каждый год он приглашал его на каникулы в свое поместье, но Майлс приезжал всего на две недели, а остальное время зарабатывал деньги подсобным рабочим на буровой в Северном море. Жить там приходилось в ужасных условиях, работа была тяжелой, зато деньги платили большие, так что в банке у него скопилась приличная сумма, если, конечно, не пускать ее на ветер.
В Абердине Майлс многому научился. Приезжая с другими рабочими на континент, он обнаружил, что стоило сказать о буровой, и девушки слетались на эти волшебные слова, словно мухи на мед. В Оксфорд он приехал не девственником. Сначала у него были случайные встречи с абердинскими девицами, а потом в пабе его подцепила скучающая жена одного из служащих нефтяной компании, привезла домой, показала разницу между удовлетворением сексуальных потребностей и сексуальным наслаждением и научила любовным играм. Майлс с изумлением обнаружил в себе страстность, о которой и не подозревал, и положил уроки той женщины в основу своего сексуального образования.
Постоянную подружку он не заводил, предпочитая менять девушек, так как, подобно некоторым другим студентам, меньше всего на свете хотел связать себя узами брака.
Учеба отнимала у него много времени, и хотя Майлс ни на секунду не забывал о степени, все же оставлял достаточно времени и на развлечения, был членом нескольких дискуссионных клубов, занимался греблей и теннисом, любил слушать классическую и народную музыку, хотя не играл ни на одном инструменте, и время от времени приносил остроумные заметки в университетский журнал «Исида».
Ни под каким предлогом он не позволял себе пьянство и наркотики, обожаемые jeunesse dore, так как был слишком умен, чтобы угодить в этот капкан. Майлс отлично знал, почему его преследует Тим Уилдинг.
О гомосексуализме он узнал еще в Регби, но понял, что это не по нему. Майлс любил женщин, хотя среди его друзей были и голубые. Они привлекали его умом и знаниями. Однако в Тиме Уилдинге было заложено что-то разрушительное и опасное.
Хотя их комнаты были в одной секции, друзей они выбирали себе разных. Тим совершенно не интересовался учебой. Он и его приятели сверху вниз смотрели на студентов, которые появились в Оксфорде из обычных школ или благодаря грантам. Их узколобый снобизм раздражал Майлса, хотя он и не исключал, что все происходит скорее от их комплекса неполноценности, нежели от искреннего сознания своего величия, которое выставляли напоказ при каждом удобном случае.
Тот факт, что Тим был внуком пэра Англии, никак не влиял на Майлса. Тем хуже для Тима. Его дед был суперважной персоной, отец — в высшей степени удачливым бизнесменом, так что Тиму было на что чудить. Однако Майлс не завидовал ему. Нелегко нести на своих плечах бремя чужой славы. В общем, его соседи ему не нравились, хотя если выбирать из двух зол, то Симон был пострашнее.
В нем было нечто такое, что пугало Майлса. Он мог быть на редкость обаятельным, тут и спорить не о чем, но иногда... Если что-то складывалось не по его, Майлс чувствовал, как Симона окутывает мрак и наружу просятся все его пороки. Короче, он старался держаться от них подальше.
Сексуальные наклонности обоих не были секретом, но в Оксфорде бисексуалами никого не удивишь. Иногда, наблюдая их вместе, Майлс видел, как Тим нарочно старается спровоцировать Симона на жестокость... Ему это нравится, с отвращением думал Майлс. Впрочем, оба его соседа были людьми взрослыми и их личные дела его не касались.
К тому же их соединял не только секс, и Майлс понимал это, видя бесчисленных любовников и любовниц Тима, которых он не прятал от чужих глаз. Правда, несмотря на свои сексуальные победы, Тим производил впечатление бесполости, даже невинности, как неполовозрелый ребенок. Если Тим старался быть обаятельным и остроумным, то мрачная аура Симона Герриса отпугивала всех, кроме его ближайших друзей.
43 
