25 
— Разве? — Нелл приблизилась к нему и взяла его за руки. — Даже если ты не любил ее, она сделала тебе больно.
Она поднялась на цыпочки, чтобы поцеловать его в щеку, успокоить, утешить. Она видела, как изменилось выражение его глаз, как из них ушла боль. История, которую он рассказал ей, многое объясняла. Как и выражение его лица, пока он говорил. Он был разочаровавшимся, опустошенным. Вместо того чтобы сдаться или обратиться за помощью к родителям, он забрал сыновей и стал жить с ними. Стал жить для них.
— Она не заслуживала ни тебя, ни мальчиков.
— Это было не трудно, — он не мог отвести от нее глаз. Не столько сочувствие, сколько простое понимание тянуло его к ней. — Дети — это лучшая часть меня. Я не хотел, чтобы это прозвучало так, будто я принес себя в жертву.
— Это и не прозвучало так, — ее сердце растаяло, когда она обняла его. Она лишь хотела утешить его. Но внутри нее шевельнулось что-то еще. — Ты ясно дал понять, что любишь их. Так трогательно слышать, как мужчина говорит о детях, как о подарке. И осознавать, что он говорит искренне.
Он обнимал ее и не знал, как это получилось. Держать ее в объятиях казалось так легко, так естественно.
— Когда получаешь важный подарок, следует обращаться с ним очень осторожно, — в его голосе звучала смесь самых разных эмоций. Его дети. Она. То, как она смотрела на него, как изгибались ее губы. Он поднял руку, чтобы погладить ее по волосам, прежде чем отстраниться. — Мне пора уходить.
— Останься, — было так легко и естественно предложить ему остаться. Так легко нуждаться в его присутствии. — Ты же знаешь, я хочу, чтобы ты остался. Ты знаешь, что я хочу тебя.
Он не мог отвести взгляд от ее лица, и желание обладать ею было больше, чем он мог представить.
— Это может все усложнить, Нелл.
— Мне все равно, — выдохнула она. — Сейчас у меня нет даже гордости. Займись со мной любовью, Мак, — она наклонила его голову и прижалась губами к его губам. — Просто люби меня этой ночью.
Он не мог устоять. Он мечтал об этом с момента их первой встречи. Она была сама нежность. А он так долго обходился без удовольствия, которое может доставить женщина.
Сейчас, когда ее губы целовали его, а руки скользили по его телу, она была всем, чего он хотел.
Он никогда не считал себя романтиком. Наверное, такая женщина, как Нелл, предпочла бы зажженные свечи, красивую музыку, приятный аромат в воздухе. Но сейчас для этого было уже поздно. Он не мог сделать ничего, кроме как поднять ее на руки и отнести в спальню.
Мак включил свет, и его собственное напряжение исчезло, когда он увидел волнение, отражавшееся в ее глазах.
— Я столько мечтал об этом, — признался он. — Я хочу видеть тебя каждую минуту, когда буду прикасаться к тебе. Я хочу видеть тебя.
— Хорошо, — она посмотрела на него, и его улыбка немного успокоила ее. — Потому что я тоже хочу тебя видеть.
Он положил ее на кровать и лег рядом, поглаживая ее по волосам, лаская ее плечи. Затем склонил голову, чтобы поцеловать ее.
Это было так легко, словно они делили ночи в одной постели уже не первый год. Это было так волнительно, будто они оба были невинными, словно дети.
Прикосновение, вкус, неторопливость, желание. Шепот, тихий и протяжный вздох. Его руки не были торопливыми, они доставляли удовольствие, лаская ее всю, расстегивая пуговицы, останавливаясь, чтобы погладить ее тело.
Ее кожа трепетала под его ласками, словно обожженная. Пульс бился со скоростью сто ударов в минуту, ускоряясь еще больше под его пальцами и языком. Ее руки дрожали, а смех, перешедший в стон оборвался, когда она, наконец, дотронулась до его обнаженной плоти.
Заниматься любовью. Эта фраза никогда еще не звучала вернее для нее. Потому что они были бесконечно нежны друг с другом и в то же время ласкали друг друга с ненасытным интересом, который затмевал все остальные чувства и мысли. Его поцелуи становились все более глубокими и страстными, и для нее не существовало в данный момент ничего, кроме этого. Ей больше ничего не было нужно.
Она отдалась ему с щедростью, которая ошеломила его. Ее тело идеально подходило ему, настолько идеально, что это даже пугало. Каждый раз, когда он думал, что вот-вот потеряет контроль, то обнаруживал, что ему легко удается вернуть тот ритм, который они задали.
Неторопливый, легкий, всепоглощающий.
Она была маленькой и изящно сложенной. Хрупкость, которую он ощущал в ней, делала его руки еще более нежными. Даже когда она выгнулась и застонала в первый раз, он не стал торопиться. Было невыносимо возбуждающе просто наблюдать за ее выразительным лицом, на котором отражались все эмоции.
25 
