очень нудно 
8 
– Вы уезжаете? Куда?
Катрин еле сдержалась. Она умирала от желания послать к черту этого надоедливого малого. В глубине души она не могла простить ему осаду Шатовиллена. Он выстоял, это верно, но, будь он поэнергичнее, с имеющимися силами мог бы добиться большего. Однако он был близок ко двору, а она не знала, какие воспоминания сохранил о ней ее бывший любовник герцог Филипп, да сейчас и не время обострять отношения.
– Простите, что раньше я вам не сказала, – сменив гнев на милость, проговорила она, делая над собой усилие. – Я прибыла сюда с поручением. До сегодняшнего дня я не имела возможности его выполнить, но сейчас путь свободен, и я не могу более откладывать.
– В таком случае, каким бы ни было это поручение, вам нужна помощь. В стране неспокойно. Еще встретятся английские части, наемники. Ни о чем не спрашивая, я поеду с вами!
Молодая женщина покраснела до корней волос.
Несносная навязчивость! Собственное самодовольство мешало ему понять, что ей надоели его присутствие, настойчивые взгляды, притворная любезность.
Она уже собиралась дать выход своему гневу и высказать малоприятные замечания, как из комнаты вышел Готье.
– В таком случае, нам было бы глупо отказываться, – сказал он таким слащавым голосом, что вызвал неподдельное удивление Катрин. – Я думаю, выражу общее мнение, если скажу, что мы будем счастливы отправиться в путь под вашей защитой. Вы готовы отправиться послезавтра? Может, это недостаточный срок, чтобы подготовить к походу такую огромную армию?
– Нисколько, мой друг, нисколько, – ответил барон покровительственным тоном. – Я уже сейчас прикажу собираться и буду готов вовремя.
– Вы потеряли рассудок? – возмущенно прошептала Катрин, как только успокоенный барон удалился по коридору. – Из-за вас мне придется ехать с этим чванливым дураком, которого я терпеть не могу. И почему это послезавтра, если мы знаем, что…
– Мы этой же ночью покинем замок! – тихо заверил Готье. – Если госпожа Эрменгарда согласится сыграть с бароном комедию, у нас будет достаточно времени, прежде чем он заметит наше отсутствие. Он должен присоединиться к герцогу, а герцог находится во Фландрии. Он думает, что мы туда направляемся, и постарается нас догнать, двигаясь на самом деле в противоположном направлении.
Катрин посмотрела на своего конюха одновременно с восхищением и раздражением. Настало время стать самой собой. Если она не примет меры, этот парень скоро начнет диктовать ей, как поступать. Немного раздосадованная, она ответила ему со сдержанной улыбкой:
– Кстати, а почему вы против компании барона? То, что его общество меня раздражает, – это одна сторона вопроса, но, с другой стороны, он совершенно прав, говоря, что вокруг не все спокойно.
– Если хотите начистоту, госпожа Катрин, я не совсем доверяю сеньору де Ванденесу. Может, это из-за вас, но мне частенько казалось, что он мечтал о вечной осаде и, во всяком случае, не слишком старался ее снять. Видимо, жить рядом с вами ему очень нравилось.
Молодая женщина молчала, взвешивая каждое слово своего конюха. Они были созвучны ее собственным мыслям, в чем она не решалась признаться самой себе.
– Меня в вас раздражает, Готье де Шазей, что вы всегда правы! – вздохнула она.
И, подхватив шлейф платья, величественной походкой направилась к лестнице.
Под вывеской «Святой Бонавентура»
К вечеру следующего дня трое всадников медленно поднимались по главной улице Дижона Нотр-Дам. Это была самая богатая улица города, где разместились длинные торговые ряды.
В отблеске оранжевого заката виднелись многочисленные городские колокольни, издали похожие на корабельные мачты.
Катрин ехала молча, свободно опустив повод. Вот уже одиннадцать лет, как она выехала из ворот Дижона. Прошло уже одиннадцать лет с того памятного осеннего дня, как она покинула этот город ради любви к герцогу Филиппу. В то время ее супругом был бургундский ювелир Гарен де Бразен. Он был приговорен к смерти за мятеж против герцога. От его руки чуть не погибла и сама Катрин.
Гнева принца можно было не опасаться, так как она была его любовницей в течение уже нескольких месяцев и ждала от него ребенка. Но Катрин уехала, так как Филипп Добрый хотел видеть в ней не жену осужденного, а создание, которое он любил больше всего на свете. В Дижоне эта любовь стала невозможной и могла вызвать скандал. А в далеком Брюгге, жемчужине фламандской Бургундии, она осталась незамеченной.
8 
