109 
Пруденс почувствовала, как краска сбежала с ее лица.
— Это несправедливо! Ты не понимаешь…
Тайни от неожиданности сделал шаг назад, пораженный гневной вспышкой Себастьяна.
— Я понимаю все слишком хорошо. Я продал свою душу за Данкерк, но все равно не смог отвоевать его. Все, что от тебя потребовалось, чтобы прибрать его к рукам, — это раз провальсировать и кокетливо похлопать своими хорошенькими ресничками перед этим жалким распутником Мак-Кеем.
Пруденс закрыла глаза и склонила голову, удерживая слезы. Следует ли ей признаться, что ее помолвка была лишь уловкой, чтобы поймать его для Мак-Кея? У Себастьяна были все основания не доверять ей. В конце концов, ведь выдала же она его Тагберту. И если он захочет поверить, что она способна выдать его другому заклятому врагу, у нее может никогда больше не быть шанса исправить свои ошибки. Но когда Пруденс взглянула на Себастьяна, то уже не была уверена в своем желании исправлять ошибки и пытаться как-то объяснить причины помолвки с Мак-Кеем. Все ее благородные намерения выступить в роли ангела милосердия и примирить враждующие стороны, а затем покорно вернуться к своей жизни испарились под испепеляющим, презрительным взглядом.
— Почему тебя так волнует, за кого я выхожу замуж? — высокомерно спросила она голосом, огрубевшим от горечи несправедливых обвинений. — Разве не ты сам предлагал меня своему деду?
Себастьян сжал пальцами ее подбородок и резко вздернул голову вверх.
— Ты бы предпочла, чтобы я увез тебя в Париж в ту ночь? Изнасиловал до бесчувствия, чтобы добыть ту проклятую формулу для д'Артана?
Пруденс отшвырнула его руку.
— Мне следовало бы застрелить тебя, — сказала она холодно.
— Лучше бы ты сделала это.
— Теперь я представляю для тебя немалую ценность. Мне помочь тебе написать требование о выкупе? Быть может, ты пожелаешь послать Мак-Кею мое ухо или, возможно, несколько пальцев ног?
Себастьян окинул ее уничтожающим взглядом от спутанной массы волос до маленьких пальчиков с розовыми ноготками, выглядывающих из-под помятого одеяла.
— Ты уверена, что он теперь захочет тебя? Мак-Кей не слишком-то любит использованный товар.
Протестующий крик Джейми едва не подвел ее, но девушке удалось, не дрогнув, встретиться с его взглядом.
— Особенно товар, использованный мужчинами Керров.
Лицо Себастьяна побелело. Это был удар ниже пояса. Его рука сжалась в кулак, и на какую-то долю секунды ей показалось, что он ударит ее в ответ на чудовищное оскорбление. Вместо этого Себастьян протянул руку и укрыл одеялом ее плечо.
Непослушная слезинка скатилась по щеке. Негодующе фыркнув, Себастьян сунул руку под одеяла и бросил кусок шотландки ей на колени. Пруденс бережно разгладила пальцами мягкую шерсть. Этот лоскуток был тем, что осталось от некогда шикарного, но затем поношенного и потертого за долгие годы пледа. Она вспомнила, с какой нежностью Себастьян оберегал его, с каким благоговением прикасался к нему. Это был плед Керров, его единственный плед, и он не мог позволить себе другой.
Девушка подняла глаза, взирая на Себастьяна с сожалением и жалостью. На какой-то миг морщинки у его рта углубились, затем его лицо разгладилось, превратившись в бесстрастную маску, которую она начинала ненавидеть.
Себастьян схватил бриджи и сапоги.
— Посторожи ее, — приказал он Тайни, исподлобья угрюмо взглянув на Джейми, переминавшегося с ноги на ногу у порога. — Если кто-то попытается подобраться к ней, выстрели один раз в воздух. Если она попытается сбежать, — его холодный взгляд встретился со взглядом Пруденс, — пристрели ее.
Он отдернул занавес и вынырнул в рассвет.
Тайни последовал за ним. Джейми развел руками, сожалея о случившемся. Появившаяся из-за полога рука Тайни выдернула его из пещеры за воротник. Пруденс обняла колени и прижалась щекой к грубому одеялу.
Она взглядом отыскала листок, лежащий на крышке сундучка. Эдинбургский художник такой же глупец, как и она. Он в точности повторил изгиб красивого рта Себастьяна, не усмотрев в нем скрытой угрозы, которая для нее теперь стала реальностью.
Если эти мужчины были разбойниками, значит, Себастьян Керр был их королем. А приказы своего короля они будут выполнять безоговорочно.
Пруденс повалилась на бок и прижала лоскут шерсти ко рту, захлебываясь рыданиями.
ГЛАВА 25
Себастьян вышел из сияющего позолотой в лучах восходящего солнца соснового лесочка и поднялся вверх по склону, на ходу стягивая маску. Его лодыжка ныла от долгой ходьбы в рассветном холоде.
109 
